Холод твоих рук

Но даже при ней, ненастоящей, страшно стыжусь своей беспомощности. Что видит, как меня колошматит. Да и её слабенький, охрипший голос резанул слух. Неужели испугалась? Как это возможно?

Дурак, не отдавая себе отчёта, выступаю вперёд и цапаю за предплечье. Болонья скрипнула под пальцами. Жалобно взвыв, одёргиваю руку, как от раскалённой конфорки. Хотя, это холод больно ужалил.

Реальная… Живая!

Пячусь. Недалеко. Как магнитом тянет, пока инстинкт самосохранения, точно дурного пса за привязь, дёргает вон из проклятого круга. Так вот оно как. Кровь стынет, бред подчиняет. Утрачиваешь себя, теряешь ориентир. Да, Ань? Тяжко тебе пришлось. Я слабее тебя. Как рад, что на финише ты здесь, со мной. Как жаль, что тогда рядом с тобой никого не оказалось. Ни любимого, ни прохожего, ни меня. Я теперь понимаю, каково это. Мне так плохо, Ань. Я так счастлив.

Поторопился с выводами. Мгновение, и я, как поплавок, с высоты титанических чувств своих срываюсь, окунаюсь, бьюсь о дно. Отчуждение захватывает настолько, что аннулирует ужас и разочарование от неприятного открытия. Вот Аня делает шаг ко мне, я – от неё. Она даже выдаёт что-то наподобие наигранной самодовольной улыбки, успокаивает:

– Ну, ты чего?

– Ты не Аня, – сипло лепечу я.

Разглядел, лишь ступила под мягкий рассеянный свет дорожного фонаря. Прежде её глаза были для меня центром Вселенной. В них искорками мерцали живые огоньки. Тёплый взгляд, который так отчаянно ловил, был мне жизненно необходим. Как солнечный луч цветку, пусть и теневыносливому. Теперь же на меня смотрит очеловеченная арктическая пустыня. В самое нутро въедается, вымораживает. Оживший ночной кошмар. Её глаза посерели, навсегда потеряли свой цвет. Как в той песне, где несчастный ломал стекло, как шоколад в руке.

– Что ты такое?! – рявкаю я – перепуганная до смерти собака.

Ту нисколько не обижает мой недружелюбный настрой. Правильно, рядом с сумасшедшим целесообразно сохранять самообладание. Только у неё это само собой получается. Подобие эмоций по острой необходимости словно выдавливает из себя, пока я буквально слышу скрип срывающихся шестерёнок у себя в голове и из последних сил сдерживаюсь, чтоб не разрыдаться.

– Я чувствовала, как ты нуждаешься во мне. Вот и пришла.

«За мной». – Душа обрела голос. Испугалась за себя. Точно тело покинула и тормошит меня, пытаясь спастись. Поздно, по ходу. Вот же он, дьявол. Только истинное воплощение зла могло так пошутить. Опуститься до того, чтобы явиться в образе Ани. А я не верил.