Иллюзия Свободы

Мне хочется знать больше об этих тайнах ваших лесов. Такому диковинному существу, как ты, негоже гулять с вонючками вроде свинопаса. Я прав ведь, Свинопас? 

Пристыженный Тоуль, не поднимая головы, кивнул. Добра и счастья долго не бывает, он знал, что единственного друга скоро заберут. Кандар протянул Найдёнышу руку, но тот её не пожал. 

— Теперь я тоже свинопас. Тебе не ровня. 

Рука исчезла столь же быстро, а взамен — изогнутые губы. 

— Ах, вот как? Хорошо! Слыхал я, ваш народ в бою проворен и силён, — белокурый юноша хищно осклабился, мигом теряя всю благородную привлекательность. — Проверим те слова на деле?

Кандар толкнул Найдёныша в грудь, и тот упал. Поднялся эльф сразу же, но не ответил.

— И где же твоё хвалёное проворство? — опять толчок и снова — в грязь. — Я так и знал! 

На этот раз меж ними вырос Тоуль.

— Прошу, не надо. Перестань. 

— Не лезь туда, куда не просят! — вскричал Кандар и, схватив свинопаса за грудки, пихнул его своим ребятам. — Проучите нахала! 

Они стали толкать его да мять бока. Тоуль упал на землю, закрылся руками, завыл. Вокруг бегали свиньи, переживая громким хрюканьем за хозяина. Вскоре всё закончилось.

— Пошли, — махнул рукой Кандар. — Ушастый прав — здесь, кроме свинопасов, больше никого и нет. 

Тоуль так и сидел на земле, размазывая слёзы по грязному лицу, когда его поднял Найдёныш. 

— Ты плачешь? — тихо спросил он. — Больно? 

— Нет, — ответил сквозь рыданья свинопас. — Обидно мне. Там, в мире грёз, я рыцарь. А здесь же — просто жалкий трус. 

— Ты вступился за меня. А это — настоящий рыцарский поступок. 

Глаза эльфа лучились такой искренней верой в сказанное, что слёзы свинопаса мигом высохли. 

***

— Па.

— Да, моя радость. 

— Скажи, а по-другому никак нельзя? Ну совсем-совсем? 

Старейшина оторвался от книги, взглянул на сидящую у окна дочь и вздохнул. Она была похожа на мать — те же каштановые и прямые волосы, да такие красивые, что им позавидовала бы любая породистая лошадка, вкупе с этим — стройный стан, аккуратное и миловидное личико, на котором всегда сияли большие, словно плошки, ярко-голубые глаза. 

«Эх, вот была бы в ней хоть капля благородной крови, — думал Старейшина. — Выдали бы её за сына любого из соседних лордов, жила бы в замке, не тужила. Но, как говорится, благодать, что хоть этот нашёлся.» 

— Радость моя, он не так уж и плох. Кандар красив.

— Самовлюблён, — буркнула дочь.