Дары Пустоты

Света здесь было меньше, от чего голубоватое сияние льда стало более загадочным, даже волшебным. Лишь приглушённая чёрная синева вечной мерзлоты освещала им дорогу, пока наконец Басир, крепко выругавшись при этом, не заставил Селия найти факела в их походных сумках и разжечь.

— Сумки, лошадь, огонь, — ворчал Селий. — Хочешь всё на меня спихнуть?!

Как только огонь радостно затанцевал, Микела смог разглядеть около стен пещеры обглоданные белые кости, припорошенные снегом.

— Дикие звери? – спросил он Басира.

— А, нет, — фыркнул Селий.

— В том году были у нас работорговцы, стащили пару девок из города и собирались умотать по-тихому. — Ха, — крикнул он как обезумевшая сова. — Как будто Джасура позволили бы им.

— Трепло, — рыкнул Басир. — Капитан Джасура — хороший человек, немного резкий и суровый, но он честный и за своих — горой.

— Он убил их? — спросил Микела Селия.

— Прибил к скале, — в довольной злобной ухмылке расплылся Селий. — Знаешь что мы нашли через пару недель?

Микела помотал головой.

— Белые кости!

Брови Микелы поползли вверх от удивления, он никак не мог разделить ту дикую радость, которую испытывал Селий, рассказывая о таких кровавых событиях. Ему вдруг захотелось напомнить об отрядах карателей и их зверстве, но в последний момент он решил оставить эту тему.

— Разве это не самоуправство? — возразил он. — Их нужно было передать Имперскому суду.

Басир и Селий переглянулись и замолчали, сочтя Микелу умником. Он заметил это.

— Серьёзно? Быть съеденным заживо, по-вашему это…

— Да это сброд Микела, — взорвался Басир.

— Это такие же звери. Я не знаю какой чуши тебя учили монахи, но я тебе говорю, в жизни всё иначе.

Микела не стал перечить новоиспечённым знакомым и лишь поморщился, размышляя, что же за человек такой Джасура, его новый капитан.

Пещера снова внезапно начала сужаться, оставляя путникам немного места для прохода через обледенение на стенах. Басир, несмотря на свои тяжёлые доспехи, проскальзывал впереди.

Едва они показались из пещеры как их встретило тёмное сапфировое небо, которое с высоты горных вершин казалось ближе.

Ветер стих. Микела глубоко вдохнул морозный горный воздух, и лёгкая дрожь пронеслась по его телу. Разглядывая неизмеримую красоту и величие горных массивов, вечный, тихий ход жизни, он не заметил, как Селий остановился у выхода из расщелины, заманивая лошадь, которой явно не нравилось выходить наружу. Он кричал, дёргал её за уздечку и тащил что было сил, но это не слишком помогло.