Темен день, да светла ночь

Темен день, да светла ночь

Джон Константин

Приказ, которого никто не ждал

- Пройдет день, за ним ночь, затем снова день. Пройдут недели, а, быть может, и месяцы. Сначала ты расскажешь им все, что знаешь сам – им этого не хватит. Потом, ты скажешь им все, что они хотели бы от тебя услышать – но и этого уже будет недостаточно. После, когда даже самые страшные пытки, самые суровые лишения, станут не более, чем обыденным, каждодневным испытанием, когда ты уже ничего не сможешь им сказать – а если и сможешь, вряд ли кто-то станет слушать. Только тогда, когда уже всем станет абсолютно ясно, что от тебя действительно больше ничего не выжать, тебя, может быть, отпустят. А, может быть и убьют. И, Глод, я действительно не знаю, какая судьба хуже, - Алессия замолчала как раз в тот момент, когда Глод застегнул последний ремешок на ее уже не таких и сверкающих доспехах.

- Ты ведь должен понимать, почти что каждый день я вижу, как одаренного за одаренным затаскивают под руки в подвалы, вижу, как они же потом обессиленные, лежат в лазаретах – оправданные или нет – уже и неважно. Сколько времени пройдет перед тем, как и ты, Глод, впадешь в немилость к богам?

Глод аккуратно обхватив Алессию за плечи, развернул ее от зеркала и почти что вынудил посмотреть себе в глаза:

- Как видишь, пока все хорошо, - в подтверждение своих слов Глод создал у себя в ладони маленький бледно-желтый шарик, практически невидимый. Шарик источил и тепло и холод одновременно – стоило Алессии едва его коснуться, он тут же исчез.

- Вот именно, что пока. А что завтра?

- А какая разница, что завтра, Алессия? Разве такими разговорами мы делу поможем?

- Ты прав. Но я ничего не могу с собой поделать – мысли меня не отпускают. Ты ведь сам понимаешь… - с каждой фразой Алессия выглядела все печальнее и подавленнее.

Глоду не хотелось отпускать ее в таком состоянии, но выбора у них не было. Да и нельзя было не признать – Алессия была права. Во всем и всегда. 

Глоду ничего не оставалось, только напоследок крепко обнять Алессию перед тем, как придется безвольно отдать свою любимую жену в руки ее подчиненных, которые звенели тупыми мечами и насквозь пропахли пивом и потом – запах чувствовался даже сквозь старые гнутые доспехи. Двое терпеливо ждали своего капитана, как делали каждое утро. И Глод непременно  поцеловал бы Алессию, если бы та специально не попросила подобного при солдатах не совершать.