Однажды...

Тому обстоятельству, что я родилась не в полевом лагере в палатке у костра, а все-таки в родильном доме, я была обязана начальнику партии, который по осени заглянул в отряд, где работали мои будущие мама и папа. Узрев свою аспирантку столь явно на сносях и с ледорубом наперевес, готовую отправляться в очередной маршрут, начальник для начала дал по шее моему будущему отцу, а потом затолкал безрассудную будущую мать в вертолет, на котором он только что прибыл с инспекцией.

Причем фанатичная геологиня так и не выпустила из рук ледоруб, до самой родильной палаты.

Персонал родильного дома в ближайшем райцентре мало чем можно было удивить. И они не очень удивились, когда на футбольном поле за оградой их учреждения приземлился вертолет. Санитары быстро сообразили, что к чему и прибежали с носилками еще до того, как перестали вращаться лопасти винтокрылой машины. Роженицу, несмотря на все ее протесты и выкрики: «Я сама!» деликатно, но все же на носилки уложили и бегом доставили в предродовую. Там нянечки, ласково приговаривая «Сама, сама, конечно же сама, все у нас сами и только сами…» отобрали у роженицы ледоруб, освободили ее от иного геологического снаряжения типа ветровки, брюк галифе, свитера из грубой овечьей пряжи, сапог, носков и прочего, наскоро вымыли, поливая из ковшика и отправили в родовую.

Врач тоже не очень удивился тому, что с этой роженицей у него практически не было хлопот. А и чему удивляться, родовая деятельность у пациентки к моменту ее появления пред его ясными очами явно продолжалась уже не первый час.

Ему только и оставалось, что выхватить орущую малышку и, продемонстрировав ребенка ошарашенной матери, сказать:

- Поздравляю, у вас девочка. Крик сразу, доношенная, судя по всему совершенно здоровая, вечером принесут кормить.

Но вечером персоналу родильного дома все же пришлось удивляться. Над небольшим городком в памирских предгорьях разразилась небывалая гроза. В роддоме началось форменное светопреставление – роженицы все, как одна принялись стремительно рожать, врачи и медсестры сбивались с ног, носились от одной кричащей в родовых муках женщины к другой.

Мама лежала в палате одна и терпеливо ждала, когда ей принесут ее дочку на первое кормление. А за окнами торжествовала истинная буря. Ветер заглушал все внешние звуки, кроме грохочущего грома. Молнии рассекали клокочущее яростными тучами небо, ливневые струи рвались в окна под порывами неистового ветра. Мама с некоторым недоумением созерцала это представление стихий.