Между тьмой и огнем II

Обещаю, что твои номера будут самым скучным из всего, что когда-либо ставили в любом из борделей во всех известных мне измерениях. Лилу согласилась тебе в этом помочь, хотя и без особого энтузиазма.

– Это из-за ваших отношений?

Радомир рассмеялся.

– Суккубы не влюбляются. У них другая природа. Вспомни, как Аша легко переключилась после нашего расставания.

Мира умолчала о том, что устроила ей Арракаша после Хэллоуина, только поежилась.

– Ладно, если ты считаешь, что так надо.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Раду.

Уже спустя пару минут экипаж затормозил в пробке, медленно продвигавшейся к массивным дверям «Игривой наездницы». Перед входом была расстелена красная ковровая дорожка, по бокам которой толпились журналисты, щелкая старинными фотоаппаратами и разношерстная публика.

– Мы должны будем там пройти? – в отчаянии спросила Мирослава.

– Да, одевай эти колодки и готовься. Твое появление вызовет особую реакцию.

– Мы можем пройти через черный ход?

– Нет, ты рано или поздно должна начать появляться на публике, чтобы о тебе говорили побольше.

– Отлично, давай поздно. Через месяц, например, или полгода? – голосом, выдававшим панику, слабо прошептала Мира, умоляюще глядя в зеленые глаза Радомира.

– Все будет хорошо, ты справишься, – приободрил ее демон.

Осознав, что появления перед недоброжелательной публикой не избежать, Мирослава откинулась на спинку сиденья и постаралась выровнять дыхание и унять волнение. Этому очень мешали возгласы толпы за окном, встречавшие почетных гостей улюлюканьем, грубыми выкриками и смехом.

– Здесь всех так привечают?

– Думаю, нам будут особенно рады, – мягко ответил Мастер, пожимая хрупкую ручку спутницы. – Я рядом и никому не позволю причинить тебе боль. Просто иди, высоко подняв голову.

Экипаж остановился, и дверца распахнулась навстречу жителям преисподней.

Радомир вышел из кареты и повернулся, протягивая руку Мирославе, скрытой от взглядов. Воцарилось молчание, слышны были только щелчки фотоаппаратов.

Мира протянула руку и толпа подалась вперед, девушка выставила ногу и задние ряды привстали на цыпочки. Когда падшая, склонив голову, показалась в проеме, некоторые зрители попытались взобраться на спины впередистоящим. Крылатая вышла из кареты и гордо подняла голову, фокусируя взгляд на сверкающем входе напротив. Напряжение дало о себе знать, и ее глаза в это мгновение были полны золотистого сияния, а бархатная чернота крыл отливала металлическим блеском.