Его жизнь в моих руках

- Надеюсь, ты поздоровалась с ним?

- Я кинула ему букетик мяты через изгородь!

Глаза матери распахивались, и она поджимала губы.

- Энира, ты расстраиваешь меня! Такие, как мы, очень уважаемы в клане. Не вежливо кидать людям что-то через забор! Только подумай, что о тебе будут говорить!

- Но Старый Дез остановился и забрал мой букетик. Он ему понравился!

- Потому что ты Одаренная, Энира! Потому что тебе суждено стать Целительницей клана! Но если бы вместо тебя была другая маленькая девочка, как ты думаешь, стал бы Старый Дез останавливать свою телегу из-за кинутого букетика мяты?

Одаренная.

Это слово преследовало меня, цеплялось острыми коготками, как маленький котенок, которого не стряхнуть с длинной юбки.

Все, кого я знала, называли меня Одаренной.

Девочки, поцелованные Богиней, обладали даром. У кого-то он был сильнее, у кого-то слабее, но каждая могла разговаривать с Богиней, прося о помощи. И иногда Богиня отвечала.

Моя мать тоже была Одаренной. Она, Целительница нашего клана, была почитаема и любима.

Еще будучи ребенком, я понимала, что она отличается от всех вокруг.

В нашем доме всегда находилось место больному или калечному. Мать принимала посетителей в передней, присаживалась на деревянную скамью и подолгу слушала жалобы.

Люди любят жаловаться – это я уяснила очень хорошо.

Беременные на сносях просили у матери травы для легких родов, пожилые плакались о старых коленях и умоляли достать целительную мазь, а молодые мамаши с укором трясли перед собой спеленатых младенцев, захлебывающихся от крика.

Моя мать помогала и им тоже, заваривая какие-то настойки.

Постепенно она начала обучать меня своей мудрости и знаниям.

- Энира, мне нужно собрать багульник, побудь у очага, - говорила мать и, взяв в руки плетеную корзину, отворяла низкую деревянную дверь, ведущую на задний двор.

Я бросала все свои детские занятия и спешила к огню - мешать большой тяжелой ложкой терпко пахнущее варево. Мне нельзя было отвлечься, заиграться, иначе кипящая коричневая настойка плеснула бы на горячие угли.

С каждым днем мои задания усложнялись, и настал день, когда я сама отправилась искать на болотистых топях багульник.

Мне тринадцать, и кажется, что я уже совсем взрослая, и все знаю и умею.

Низко наклонившись, тянусь рукой к растению, как слышу пробирающий звук – змеиное шипение совсем рядом.

Замираю и ищу глазами. И тут же нахожу.

Затаившись в углублении во мху вьет кольца черная гадюка.