Верхом на елке

А я гляжу, шубейка на тебе легонькая. Да и валенки как бы не дырявые.

— Не дырявые! — хмуро возразила я, невольно поджав под себя ноги. Тяжело вздохнула и негромко добавила: — Ну, может, самую малость протерлись на пятке.

Глазастый какой. И шубу мою успел рассмотреть, и валенки оценил. А я только его шапку и увидела. Ну и пару раз рукав тулупа.

— Ну так что ты на елке забыла? — не унимался мужчина. — Только давай без придумок твоих. Расскажи правду.

Да что же он такой прилипчивый-то? Никак не успокоится. Шел бы себе дальше. Неужели непонятно, что пока он здесь — я слезать не собираюсь?

— Слушай, ну что ты ко мне пристал? — тоскливо протянула я. — Что я тебе дурного сделала? Сижу себе смирно, никого не трогаю. На помощь не звала. Чего приперся-то и начал добро причинять?

— А надо было мимо пройти? — почему-то обиженно вопросил мужчина.

— Вот именно, — подтвердила я. — Короче, шел бы ты… куда шел. И без тебя справлюсь.

После чего тыльной стороной варежки утерла сопливый после долгого сидения на морозе нос.

Мужчина потоптался вокруг ели. Обошел ее кругом раз, другой. Потом опять задрал голову и недоверчиво осведомился:

— Так что, помогать тебе точно не надо?

— Точно, — хмуро подтвердила я.

— И сама, стало быть, слезешь? — уточнил на всякий случай незнакомец.

— Ну, залезла ведь я сюда как-то, — буркнула я. — А спускаться всегда проще.

— Ох, не скажи! — не согласился со мной мужчина. — Это с какой стороны посмотреть. Можно ведь так сигануть, что и шею сломаешь.

В глубине души я была целиком и полностью с ним согласна. Если честно, я не представляла, как буду выкручиваться из сложившейся ситуации. Но попросить вслух о помощи не могла. Точно ведь на всю деревню потом опозорит! До самой старости Илаей-вороной кликать будут.

Смеркалось. На быстро темнеющем небе медленно проступали пока еще блеклые крупные звезды. Под деревьями ожили сиреневые тени. Зашептались между собой, сплетаясь длинными отростками. Где-то вдалеке послышался тоскливый голодный волчий вой.

Я вздрогнула всем телом. Страшно-то как! Пройдет не больше часа — и наступит настоящая ночь. Да и мороз усиливается. Вон, нос и щеки аж огнем жжет, благо еще, что ветра нет. А дома что творится — даже представить страшно. Не только веником получу, как вернусь. Мать в сердцах и пару хлестких оплеух дать может. А рука у нее тяжелая, уже не раз убеждалась в этом на собственном печальном опыте.

— Вот что, — внезапно сказал мужчина. — Надоело мне тут с тобой цацкаться. Дома еще дел невпроворот.