Настенька

Чуть поодаль светилась сканерами сцена с аппаратурой и артистами. И народу на этой площади было просто немыслимо много. Там были и побитые жизнью мужчины, и наказанные возрастом женщины, и хмурые, и счастливые, и дети, и просто разношёрстные компании всяких полов и статусов.Все они подтанцовывали и выпивали. А кто не выпивал, о тех и говорить не стоило даже. По сцене бегали какие-то знакомые артисты и крутили карусель праздника громкими песнями. Снега на площади не было — от слова «совсем». И это после лесных сугробов моего края было неприятно.Но настроение праздника всё же ощущалось — благодаря запаху спиртного и использованных петард.Я заглянул в смартфон и открыл карту Питера.— Это Дворцовая площадь, — сказал я Коле. — Слева то ли Эрмитаж, то ли Зимний дворец, зелёный. А справа — Триумфальная арка. Видишь, кони над ней и всадник на колеснице.— Да хуй на них, на коней. Знаю я эти места, Беспяткин. Смотри, сколько баб! И музыка играет. У нас в лесу только под гитарку, иль из машин «Рюмку водки» услышишь, — крутил головой во все стороны леший.Его интересовали живые люди, а не каменные символы эксплуататорских формаций. Он бродил в толпе, как призрак оперы или коммунизма. Ему нравилось, что люди толкают друг друга с улыбками и фырканьем. Он разглядывал мятые стаканчики и лопнувшие шарики на булыжниках, словно грибы искал. Он даже слегка пританцовывал под «тётю, что напрасно слезы льёт…».Мне это, честное словно, надоело. И я сказал:— Коля! Это можно и в Ельце увидеть, и в Иваново — обычная новогодняя движуха…— Нет, Беспяткин, тут иное. Гиперполя зашкаливают! Место — словно полигон. Нет, это просто коллайдер какой-то! — перебил меня леший.Я огляделся вокруг и ничего, кроме пьяных глаз и красных щёк, не заметил. Ну и, конечно, петарды рвались, словно выстрелы винтовок, прогонявших старый прогнивший режим.— А это вот непорядок! — неожиданно строго сказал мой друг.— Где?— Вон, видишь, банда в красных шубках и полосатых гетрах?— Это Санта Клаусы.— Давненько я их не видел, с позапрошлой конференции на Шпицбергене, — задумчиво скрипнул он и направился прямиком к этим бодрым весельчакам.Я, почувствовав недоброе, последовал за ним.Санта Клаусы раздавали направо и налево всякую дешёвую дрянь детям и взрослым. Леденцы там, пряники или рекламные проспекты. Народ, конечно, брал уродливую закусь, но от рекламы отказывался.— Вы это опять Николашу позорите, пройдохи? — не совсем вежливо обратился леший к Сантам.