Настенька

— Да вот, понимаешь, хочу посмотреть на весь твой капитализм вплотную. Как люди деградируют душой и телом. Как меняют совесть на петарды и песни Стаса Михайлова.— А, это. Да таких мест валом. Хоть у нас в Липецке, хоть в Париже, — ответил я.— Ну, Париж — это слишком. А Липецк — тоска. Надо, чтобы были люди просвещённые и пьяные. Архитектура, например, украшения, барельефы, но без мещанских там, всяких… Эстетика, дамы под вуалью… — забормотал Коля, пытаясь выразить слишком многополярную мысль.— Тогда — Питер! Ленинград, Петроград бывший.

Там народ царя скинул. А потом всё наоборот вернулось. Теперь Санкт-Петербург, а короче — Питер! — однозначно крикнул я.— Вот, да. Петроград этот я знаю, там мосты и львы с крыльями. Лет сто назад бывал там с группой товарищей из отдела. В командировке. Хороший город, с традициями. Туда и мотнём, давай? — скрипнул он громче обычного.— То есть, как это мотнём?— А просто. Раз — и мы там. Побродим, посмотрим чего там в этом Питере забавного и обратно вернёмся.— Туда тыщу километров ходу. — Эх ты, Беспяткин, дурья башка! Я ж дипломированный спец по квантовым технологиям. Я эти телепортации — как семечки! На вот, ещё выпей, салага! — налил мне леший полстакана «самыча».После того, как я выпил налитое, мир вокруг преобразился иным образом. Я понял, что телепортироваться в Питер — это как два пальца обоссать. И даже ещё проще — как один.— То есть, мы вот сейчас, по щучьему веленью, в один момент перенесёмся в Северную Пальмиру и там поборогозим?— Причём тут щука? Ты эти сказки из головы выкинь! Процесс перемещения вещь сложная и не всякий крендель с научной степенью может его осуществить! — сказал леший и гордо поднял свой деревянный нос. — Я понял. Только в таком виде там, по набережным и проспектам, блудить стрёмно, — кивнул я на его гардероб.— Не ссать! Вот мне одёжа для гражданских прогулок, — сказал лесовик и тряхнул своим фонарём.И внезапно передо мной возник приличный такой мужчина в длинном пальто и модной чёрной фуражке, как у гимназиста. Ну, вылитый хипстер, или Раскольников какой. — Чудеса! — выдохнул я винные пары.— Чудес не бывает, глупыш…Дальше я особо ничего и не запомнил. Были какие-то вихри и головокружения, гром и свист в ушах. Неприятные ощущения, но они быстро закончились.

***

И оказались мы, в одночасье, на громадной площади, брусчаткой крытой, да с колонной посередине. А на колонне той — то ли ангел, то ли химера какая-то с крестом. Рядом ёлка, ряженная разноцветными гирляндами и игрушками пузатыми.