Враг мой

Враг мой

Полина Люро

Враг мой

Я всегда его не терпела, даже видеть не могла, так он мне был противен. И дело не в том, что наши семьи издавна враждовали, хоть никто уже и не помнил причину, из-за которой всё началось. Просто мне не нравилось ловить на себе его простодушный невинный взгляд. Эти прозрачные, небесной синевы глаза и алые, как у девушки, губы ― меня бесили. И зачем он так подолгу на меня смотрел?

И ладно бы это началось недавно, так нет же ― он был таким с самого детства. Настоящий болван, не от мира сего. Дрался он хорошо, понятно же ― уродился бугай, но вот стоило мне ввязаться в драку, защищая братьев в игре, как тут же начинал улыбаться, пропуская удары и терпел мои побои, так что все вокруг над нами смеялись. Дурень, я никогда не просила давать мне поблажки… Он же враг.

И когда мы всем скопом собирались в избе деда Данилы, обучавшего нас грамоте, всегда садился рядом, заставляя меня кривиться и пыхтеть. Сам же только усмехался, легко перенося щипки и толчки под рёбра. Стоило же кому-нибудь из ребят шутливо дёрнуть меня за косу, сходил с ума и лез в драку. Ну кто его об этом просил? У меня свои защитники есть ― братья, пусть и младшие.

Все уже тогда над нами посмеивались:

― Ну что, Марья, когда Нил к тебе сватов зашлёт, небось, сговорились уже?

Я на эти слова засучивала рукава, а он ― только смеялся, долго и заразительно, а мои глаза всё никак не хотели отрываться от ямочек на его щеках…

А потом мы подросли, мечтая стать меткими охотниками ― не было в клане никого, кто стрелял бы из лука лучше нас двоих. Вечные враги, мы соперничали во всём: приносили добычу из леса, и каждый раз после охоты в моей сумке её оказывалось больше, чем у него. Я начала подозревать, что тут дело нечисто. Он смотрел, как я радуюсь победе над ним, и только ухмылялся, а из-под овчины торчал хвост спрятанного зверька. Кто просил его так поступать? Не понимаю…

В самом конце зимы неожиданно пришла беда. Родители отослали меня в соседнее поселение с поручением, и когда на следующий день я вернулась, вместо родного дома застала обуглившийся остов и разрушенную печь. Не было больше нашего клана, остались лишь сгоревшие дворы и утыканные вражескими стрелами тела воинов. Несколько стариков, что прятались в лесу на заимке и потому сохранили жизнь, бродили между горелыми брёвнами.

Плача, они рассказывали мне, что молодых и здоровых увели в плен. Теперь несчастных ждала рабская доля, мои родители и братья были в их числе.