Сердце рассвета

Она не хотела отпускать меня от себя, ведь я была ее единственным ребенком, но и пойти против воли мужа и моей собственной она не могла. Каждую ночь я слышала, как она молилась своим богам, чтобы те не забирали меня от нее, чтобы я была счастлива и нашла то, чего желает мое сердце. Она боялась, что однажды меня от нее заберут, что я понравлюсь мастеру другого каравана, и он уведет меня с собой навсегда.

Я поправила свое покрывало, что скрывало мое лицо от посторонних глаз, и повернулась к матери. Она сидела, в пурпурном платке и глядела, как веселятся девушки. Глаза ее, точно лунные камни, глядели с тоской, что мое сердце отяжелело от горя.

– Вы чем-то опечалены, матушка? – тихо спросила я, чувствуя, что она сильнее сжала мою руку.

– Нет, любовь моя, – ответила она, не отводя взгляда от моих сестер. – Я просто задумалась. Мой муж слишком весел, наверное, торговля сегодня шла хорошо, – добавила она, и взгляд ее вновь погрустнел. Я погладила ее по руке, успокаивая. Моя мать была самой прекрасной женщиной племени Альг-Нур-Эфир и любимой женой моего отца. Она не была старшей, она не подарила ему сыновей и даже его не любила. Уважала, но не любила. Однако, отец не переставал носить ее на руках, задаривая различными подарками. Матушка же оставалась ко всем его дарам равнодушной, хотя и благодарила супруга за каждый подарок. В нашей семье была традиция, когда торговля шла хорошо, отец покупал подарки всем своим женам и дочерям, что находились под его опекой.

– Верно, – сказала я, хотя сегодня отца мне не удалось увидеть. – Интересно, что же он приготовил для вас?

Мать взяла мою руку и преподнесла ладонь к своим губам, нежно поцеловав ее.

– Боюсь, что ни твой отец, ни кто-либо еще не сможет подарить мне то, чего я желаю.

– А чего вы желаете, поделитесь секретом? – спросила я, с интересом взглянув на нее. Мне не верилось, что отец чего-то не сможет дать моей матери. Казалось, стоит ей пожелать, и он бросит к ее ногам весь мир. Пересечет пустыню. И даже сотворит тот самый изумрудный ковер из трав и растений. Но мама была так печальна, что мое сердце тоже защемило от тоски. Я была и сама готова на все ради ее улыбки.

– Тебя, любовь моя, лишь тебя одну. Но ты никогда не будешь моей, даже если солнце перестанет всходить над пустыней, а все реки превратятся в песок.

Ее взгляд вновь помрачнел. Я мотнула головой. Такое простое желание.

– Но, матушка, – сказала я, улыбнувшись. – Ведь я ваша. Всегда ею была. Вы – моя мать, для меня нет никого роднее вас.