Килька в томатном соусе

Когда Скилли впервые услышала в наушниках его голос – низкий баритон, щекочущий слух, как натуральный кашемир слегка щекочет и ласкает кожу – она долго допытывалась у матушки, почему господин Лист только играет, но не поёт. Матушка грустно улыбнулась и рассказала, что когда-то Тамион Лист пел, и пел не один, а дуэтом со своей прекрасной возлюбленной, которая не верила в успех живой музыки в мире нейротехнологий, ушла от музыканта, вышла замуж за обеспеченного человека, и навсегда оставила карьеру певицы.

- Так ты его знала? – спросила одиннадцатилетняя Скилли.

- Совсем немного. Его бабушка вместе с твоей служила в Мариинском театре. Тогда театры еще были театрами – с оркестрами, певцами и танцорами, а не с голограммами, как сейчас.

С тех пор они вместе с матушкой всегда старались попасть на выступления Листа. Скилли жадно всматривалась в этого совсем еще молодого человека, немногим за тридцать, в его приятное лицо с небольшим изящным носом, тонкими бровями, высоким лбом и всегда серьезными серо-зеленым глазами немного навыкате.

Он вообще никогда не улыбался на своих выступлениях. Но Скилли видела на одной старой записи, как он заразительно смеётся, запрокинув немного назад свою красивую голову. Потом, повзрослев, она пыталась найти запись этого момента в БИСе, но так и не нашла…

И теперь именно этому человеку отец продал матушкин белый рояль.

***

...маленький бумажный кораблик с ржавой рыбкой на борту еще качался в водах Невы...

Настройщики

В это время в руке пропел коммуникатор.

- Скилли, милая, ты как? – взволнованно зазвенел он голосом сестры.

- Гхм… кхе… - она попыталась откашляться, прежде чем говорить, но всё равно просипела. – Да норма… нормально всё.

- Я пыталась поговорить с отцом, но он даже слушать не стал!

- А я поговорила. Вроде как.

- И?

- Да какое-то там «и»… Наорал на меня и разговаривать не стал. Я же… только хотела узнать… зачем, зачем он это… - слёзы снова перехватили горло.

- Не плачь, не плачь, милая! Я думаю, он хочет избавиться от всего, что напоминает ему матушку…

- А мы? Про нас он подумал? Может, мы, я, хотим, чтобы здесь было хоть что-то, что напоминало бы о ней!!! – она не заметила, как начала кричать.

- Скилли, сестрёнка, я тебя понимаю… боже, как же я тебя понимаю…

Сёстры несколько минут молчали, сглатывая слёзы.

Потом Аятолла произнесла более сдержанно и спокойно:

- Я считаю, надо выйти на Листа и просить его отдать нам рояль обратно. То есть, тебе отдать, конечно.