Ойса

- Зайдусь я тут, куколка, - грустно подумала она, а еще подумала, что сестрицы плакать будут, ведь платки то она без спроса взяла, да и куда пошла, никому не сказала. Как же они теперь на вечерние посиделки пойдут с неприкрытыми волосами?

- А ну-кась, кто это у меня тут тонуть вздумал? – цепкие пальцы ухватили Ойсу за соломенные волосы и больно потянули вверх, - Вот так рыбка в моем колодце завелась.

Ойса еще не разглядела, кто же это ее из воды вытянул, но уже была благодарна. Жесткий кашель скрутил девочку так, что подняться на ноги сил не было.

- Ты кашляй, милая, кашляй, это из тебя вода мутная уходит, нечего ей внутрях оставаться. Незримая женщина, а Ойса была уверена, что это именно так, придержала ее, пока тело не перестало сотрясаться от спазмов, и всё, что проглотила, вдохнула Ойса, не вытекло прочь. Ласковые руки умыли ей лицо, смывая слезы, и она, наконец, увидела ту, что спасла ее от сестринского гнева и батюшкиных бранных слов.

Это действительно была женщина, вроде молодая, а вроде и нет.

Светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, поблескивали серебряными прядками, как трава ковыль в поле. Глаза у спасительницы были грустные, глубокие, а на их дне золотились искорки. Точь-в-точь, как песок в водяном оконце.

- Ну, как ты, постреленок? – ласково спросила женщина, и только теперь Ойса почувствовала, какая беда ее миновала. Она утерла рукавом слезы и, встав, поклонилась незнакомке.

- Спасибо вам, бабушка, что не отдали меня водяному, - Ойса покосилась на земной ключ и поежилась, - Жаль куколка потерялась, - закручинилась она.

- Куколка - это не беда, - добрая бабушка махнула рукой, - хочешь, другую тебе сделаю, лучше прежней?

- А можете? – глазенки Ойсы засверкали, от былого страха не осталась и следа. Чиста душа детская, все испуги с нее как с гуся вода скатываются.

- Конечно могу, ты зови меня, милая, Ледой, так-то проще будет.

- Как скажешь, баба Леда, - Ойса еще раз поклонилась и тут же охнула, - Мне ведь домой пора, я к обеду хотела обернуться, а то придет батюшка и сестрицы, а меня нет, криков-то будет, - Ойса взглянула на груду грязных, мокрых тряпок, в которые превратились платки, и снова чуть не заплакала.

- Не горюй, - баба Леда присела у корзины, - Давай-ка помогай, сейчас в раз перестираем!

Когда Ойса бежала домой, по заветной тропке, она все думала о бабе Леде. Еще никто за все пять зим, не был так ласков с Ойсой. Наверное, баба Леда была похожа на ее маму, жаль, ту унесли небесные птицы в миг рождения Ойсы.