Над небом голубым...

И лишнее сказать уже не жаль, и страшно не сказать о самом главном...

Обратно Женька шла повеселевшая, то и дело, останавливаясь, чтобы подобрать какой-нибудь необыкновенный, лимонно-оранжевый опавший лист. Вскоре у нее в руках оказался целый букет, яркий и немного растрепанный.

- Королева осени! – одобрительно кивнул Павел. – Давай я тебе еще желудей соберу, сделаю ожерелье не хуже царского.

Птица фыркнула и, приостановившись возле высокого дерева, вдруг заметила:

- Между прочим, у древних викингов Древом Жизни считался вовсе не дуб, а Мировой ясень Иггдразиль.

Корни его уходили в бездонную глубь земли, где в темных пещерах обитали ледяные великаны. А его крона поднималась ввысь, почти достигая светлой Валгаллы, обиталища богов и павших в бою воинов.

- С чего это тебя вдруг на скандинавскую мифологию вынесло? – недовольно отозвался Павел, которому не понравилось упоминание о погибших. - Откуда знание таких подробностей?

Женька хитренько усмехнулась.

- Я эти мифы до последней буквы изучила, когда мои мальчишки историю религии в школе проходили.

А про ясень вспомнила, потому что был там еще такой персонаж – хитрая и ловкая белка Рататоск. Согласно верованиям древних викингов, она бегала по стволу то вверх, то вниз, передавая просьбы и разные новости от людей – к богам. Поднимаясь на вершину дерева, белка пересказывала послание орлу верховного бога Одина, и тот летел с вестями в Валгаллу. Правда, иногда коварная зверушка намеренно перевирала смысл послания, и хихикала над тем, как ей удалось запутать людей и богов.

- Ну и ну! – император озадаченно покачал головой. – А ты не боишься, что какая-нибудь не в меру ретивая белка перепишет и твое письмецо?

- Пусть лучше даже не пробует! - фыркнула Женька. – Если ей дорог ее рыжий хвостик.

- Это верно. Связываться с Птицей, когда она в гневе, я не посоветовал бы самому отвязному берсерку! Ты, моя дорогая, впадаешь в неконтролируемую ярость, даже не отведав знаменитой викинговой похлебки из мухоморов.

- Потому, что я всегда борюсь за правду! И верю, что есть великие дела, за которые стоит отдать жизнь.

- Нет таких дел! – вспылил Павел, которому птичьи суицидальные настроения уже встали поперек горла. – Потому, что жизнь у тебя одна, а великих дел – как собак нерезаных!

- О, боги, да как же можно жить с такой философией?!

- Долго! И вообще – я все понял! Тебе просто стало скучно. Новая сказка дописана, а в нашем местном Багдаде все слишком спокойно.