Игра на Цезаря

- Почему? – вскинула я глаза.

- Так ясно же в конце: рухнул и… всё.

- И ничего не ясно, - развернулась я к Нику.

И что странно: песня эта, одна из самых любимых у прокуратских кадетов, всегда пелась совсем не так. С юношеской бравадой и зло. А тут…

- Он не умер, Варя, - глухо произнес Ник. – Просто, устал.

- Или сильно поранили, - почесал курносый нос Арчи… или Барни. – Папа?

- Что, сынок?

- Я рыцарем стану. Как дядя Николас.

- И я.

- О-ох, - пришлепнула руку к груди их мать. – Тогда сразу и меня туда… запишите.

Вместо грифона.

- Ага. А я, Жужа, в свое время хотела к ним в курятник устроиться. На полном серьёзе, - шмыгнула носом моя мама.

- Ну, знаете ли? – поднялась я с подстилки. – Знаете ли…

- Любимая?

- Что, Ник?

- А ведь ты еще у нас не выступала.

- О-о, я только с лекцией по демонологии.

- Ну уж, избавьте! – подскочила следом тетя Жужа. – Тогда мои пупсы точно к вам в Прокурат сразу сейчас… Теофил? Людвиг? Ник? Дамы?

- Да?

- Что, Жужа?

- А давайте ко собираться назад. Пусть плыть теперь по течению, но, завтра – большой праздник и надо успеть перед ним выспаться хорошенько.

Все со мной согласны?..

В общем-то, возражений не последовало (а кто их детский писк в общем согласном гуле разобрал?)…

Вот «выспаться хорошенько» мне почему-то не удалось - Варвара стребовала свой ежедневный долг по сказке в уши, а других охотников ей вещать не нашлось. Все жутко заняты или вовремя попрятались по своим тихим комнатам. Лично я сейчас из приоткрытого в ночь окна слышала лишь два голоса: Ника и дяди Теофила.

И о чем они там, на балконе говорят? Стоя между текущей в темную даль рекой и высокой луной, освещающей теперь каждый листик в саду. Каждую травинку. А как они, наверное, сейчас пахнут… эти травинки… Лунной росой…

- Агата, и чем там дело то кончилось?

- Что? – с трудом оторвала я взгляд он луны в окне. – У кого?

- О-о, - высунув из-под одеяла руку, поскребло дитё лоб. – У этого Марка с Валентиной? Они поженились?

- А-а… Нет.

- А почему?

- Да, потому что Валентина его не любила.

И он ей вообще нужен был только для того, чтоб своего настоящего любимого покарать.

- Чем «покарать»? – округлила Варя глаза.

- Ревностью, чувством безвозвратной потери. Чтоб он все это осознал. А когда он осознал и покаялся, вернулась к нему, - скоро сократила я половину классической новеллы до «цензурной детской версии».

- Какая она… коварная, - протянула со своей подушки Варвара. – Эта Валентина, она такая коварная и… слово забыла.