Король умер

— Прости меня, но я должен. Сил противиться, больше нет... Если я не сделаю это сейчас, потом точно не смогу... Ты пострадаешь! Это заберёт и тебя! Прости, я виноват... Прости меня и живи дальше. Живи, сестрёнка!..

С этими словами Лайон прижал оправу ближе к груди, повернулся спиной, и упал с обрыва.

Перед глазами Ароры навсегда застыло его серое лицо, глаза полные отчаяния и слёзы, текущие по щекам...

Её пальцы схватили лишь воздух.

***

Серые тучи и дождь окрашивали всё в тусклые, мрачные цвета, в тон настроению правящей королевы. Арора приложила руку к стеклу окна. Холод и дождь, боль и чувство вины, словно острое лезвие, режущее душу.

Отчего она была так не внимательна к брату? Почему? Разве он не был продолжением её тела? Её правой рукой, её сердцем, её душой? Как могла она упустить из виду его беду? Как она могла?! Слёзы душили Арору, а чувство вины терзало сердце. Это всё она, только она... Слишком увлеклась собственным переживанием и волнением, ничего не замечала вокруг, слишком отдалилась от брата. А теперь он мёртв, а её словно располовинили, разрезали на части, оставив кровавый ошмёток вместо сердца. Невозможно представить, чтобы оно когда-нибудь вновь стало целым.

«Как же теперь жить? Как жить, когда Лайон умер?»

Боль от утраты застилала глаза, Арора больше не помнила, и не хотела помнить, что и почему произошло. Замкнулась в себе, баюкая раненые чувства. Ей не хватало духа принять горе, пропустить через себя и жить дальше. Не было сил. Или чужого участия, чтобы выбраться из этой клетки.

Время для королевы навсегда остановилось.

Кто-то коснулся её накидки, Арора вздрогнула, очнулась от гнетущих мыслей.

Знакомая рука, такая тёплая, такая родная, легла на плечо. На миг луч солнца прорезал тьму сознания: Лайон! Но холодный ветер воспоминаний разбил мелькающую надежду, вновь собирая тучи отчаяния.

— Дженаби, ты...

— Прости, если напугал, — мягкие губы коснулись её щеки. — Всё ещё тоскуешь?

— Немного.

«Только не поднимать головы, прятать глаза, иначе моя ложь будут раскрыта».

Арора обернулась, прижалась к широкой груди, стиснула Дженаби в объятьях, словно хотела раствориться в нём. Тепло согревало сердце, в объятьях герцога можно забыть обо всём. На миг представить, что ничего не произошло, и Олбани, такой огромный и сильный, защитит её даже от душевных мук...

— Может, поедешь со мной?

Но всего лишь на миг.

— Я не могу. Ты же знаешь, я не могу. Нужно принять дела, что остались после смерти Лайона.