Арсений

- Если бы ты смогла почувствовать, как я хочу тебя, ты просто не смогла бы выдержать этого чувства и потеряла сознание. Я и сам держусь из последних сил, - Арсений снова улыбнулся. – Но…! Я не хочу – ТАК! Вот ТАК с тобой – преступление. Всё равно, что подняться на гору на вертолете, сразу на вершину. И пытаться понять: в чем же кайф скалолазания? Вроде бы результат достигнут, но удовольствия от восхождения не получено. Удовольствия от трудностей, от риска, от замираний сердца. Счастье, полученное даром – неполноценно.

Всегда надо оплатить его частицей души.

Зоечка вдруг заплакала.

Арсений снова привлек ее к себе. Прижал Зоину голову к плечу.

- Я дура, да? Дура? - она всхлипывала совсем по-детски. Сама ответила: - Дууура…

- Конечно же дура, - не отрицал Арсений, но добавил: - как всякая влюбленная женщина, как всякий влюбленный человек. Человек и Человек влюбленный – два различных биологических вида. Для Человека ты – дура. Для меня – никогда!

- Ты прекрасен, любовь моя, так прекрасен! - он уже не плакала, а улыбалась, - быть рядом с тобой – счастье! Даже если чувство не взаимно.

- А вот в этом ты не права. Я люблю тебя всем сердцем, всей душой. И твоим внукам будет еще, о чем послушать долгими зимними вечерами.

Арсений проводил Зою до ее дома, даже поднялся к ее квартире. Перед расставанием он поцеловал свою ночную гостью. О, это был жаркий поцелуй! В нем была еле сдерживаемая страсть, вожделение, желание обладать. Зоечка прикрыла глаза и отдалась чувственным и жарким мужским губам.

Ей казалось, что она падает в пучину Солнца, протуберанцы обжигают ее, но боли не причиняют, лишь дразнят, распаляют страсть. Солнечная глубина темно-желтая, манит в себя и лишает разума, заменяя его любовью ко всему пространству.

Когда Арсений вернулся в тот вечер в свою темную квартирку, вначале он не стал зажигать света. Подошел в темноте к зеркалу. Долго смотрел на свое еле видимое отражение. Затем отражение комнаты за спиной сменилось рабочим кабинетом, в котором стояла радостная Наташа.

Кабинет сменился архивом со счастливой Олечкой. Это изображение тоже исчезло, в зеркале появилась полуобнаженная Зоя.

Арсений вздохнул и отошел от зеркала. Включил свет. Достал со шкафа несколько листов бумаги и положил их на письменный стол. Сел на стул с одной качающейся ножкой, достал ручку. Снова вздохнул и принялся писать своим мелким каллиграфическим почерком.

Пришла пора прощаться.

Глава шестая, в которой Арсений прощается.