Метка Хорса

Немного постоял и пошёл в направлении звука. С каждым шагом плач становился все громче.

Знахарь подошел к отдельно стоящим березам и ахнул! На траве, в ярких разноцветных опавших листьях, лежала женщина. Ликом бледная, как полотно. А рядом с ней размахивал ручками и истошно кричал новорожденный младенец.

— Боги мои милостивые! Что же это? — Тихомир осмотрел женщину, прислушался, припал к ее рту и груди, прощупал жизненные точки на коже и понял, что она мертва.

Он аккуратно взял на руки ребенка.

— Девочка! Откуда ж вас сюда принесло, милая? — обратился он к ребенку, но спрашивал самого себя.

Знахарь достал из своей корзины льняной сверток, раскрыл его и взял оттуда лепешку. Подошел к березке, разломал ее на небольшие кусочки и положил под дерево, на съедение птицам и разной живности. Стряхнул тряпицу от крошек и завернул в нее младенца. Он положил его в свою плетеную корзинку, прямо поверх мягких травок и цветов.

— Не близок путь до избы-то моей, — сказал знахарь плачущей девочке.

— Неведомо мне, сколько ты тут уже криком исходишь! Видимо настало время навестить моих старых друзей. Быстрее в поселение к старосте Светозару доберемся, чем ко мне. Вот пущай он и думает, что с тобой, лесной крикуньей, делать!

Тихомир уже сделал несколько шагов в сторону поселения и резко встал, как вкопанный. Немного поразмыслил и воротился назад к мертвой матери младенца. Поставил корзину на траву и огляделся.

— Нечего так оставлять! Спрячем мы тебя сейчас, милая, а опосля и предадим матушке-земле, с молитвами упокоенными, все как полагается, — сказал знахарь, перетаскивая сухие ветки к женщине.

Она, словно белый лебедь, прилегла отдохнуть на пестром берегу. Ее белое длинное одеяние, с широким подолом и рукавами, разметалось по разноцветным осенним листьям. Ее ступни и запястья оковывали широкие металлические браслеты, с изображением черных птиц. На шее и ушах украшения из маленьких косточек и бусин. Лоб опоясывала красная плетеная узкая перевязь, в центре которой находился удлиненный полупрозрачный тонкий желтый камешек.

Женщина так и застыла, когда в первый и последний раз обнимала своего новорожденного ребенка.

Тихомир сделал так, что матушку, недавно родившейся девочки, нельзя было увидеть и достать.

— Вот и ладненько! Упрятал я тебя пока от зверя любопытного. Потерпи, спасу сначала твое чадо, а уж опосля и за тобой ворочусь, — произнес он, стоя у холмика из веток.