Самая настоящая любовь

Тонкие губы, казалось, никогда не знали улыбок: ни мягких, ни едва уловимых, ни ехидных, ни циничных. Никаких! Высокие точёные скулы – мечта любой девушки, как и его густые ресницы.

– Почему все в городе с ума посходили из-за ваших зелий, а я?.. – голос надломился из-за подступившего к горлу кому.

Олдман изогнул одну бровь, ожидая, что я всё же лишу его необходимости додумывать суть моей претензии.

– Я...Я... Я... – закряхтела, не в состоянии отвести взгляда от его глаз.

– Гидеон? – обеспокоенно обратился к зельевару сэр Фейн.

– Джорд, завари, пожалуйста, чай с ромашкой для леди Фриман, – дал он в ответ указание.

Сзади скрипнули половицы, раздались шаги. Когда всё стихло, сэр Олдман пригласил меня присесть в одно из кресел, стоявших в глубине магазинчика.

– Сразу скажу, что любовных зелий у меня нет и появятся они не раньше, чем после полнолуния, – заговорил зельевар деловым тоном, устроившись в кресле напротив.

– Я... – Замотала головой, ужасаясь тому, как быстро растеряла запал в его присутствии.

– А зелье от вашего несуществующего проклятья я делать не буду. Лекарь вас же не лечит, когда вы здоровы, – упирался он, закрывая глаза на все истории моих неудач и слухи, витавшие вокруг моего имени.

– Но...

– Что?

– Я не замужем... А мне уже двадцать восемь! А-а-а! – разревелась белугой, шокируя невозмутимого зельевара.

– Кхм-кхм, – неловко прочистил он горло, подавшись вперёд и сдвинувшись на край кресла. Перед моим лицом возник белоснежный платок, который я не думая схватила, чтобы утереть слёзы.

– Я же не ур-родина... – заикаясь из-за всхлипов, изливала душу тому, кто был самым последним в списке людей, кому стоит доверять наболевшее.

– Нет. Вы обычная.

– Об-бычная?– Утёрла один глаз, чтобы взглянуть незамутнённым взором на Олдмана и узнать: он шутит так?

– Вполне обычная: не расписная краса, но точно не уродина, – подтвердил он.

– А-а-а! – завелась с новой силой, осознав, что на не очень старого и тем более красиво мужа мне не стоит рассчитывать. Такой обычной, как я, сгодится любой с золотой монетой за душой и крышей над головой, а остальное уже неважно. Не время для разборчивого вкуса, когда ситуация патовая. Не сидеть же в девках до седин, чтобы превратиться в городскую чудачку, которую будут обходить за три версты и провожать косыми взглядами и неприятными шепотками до конца жизни.

– Я считаю, что женщинам не стоит рваться замуж раньше шестидесяти...

– Что?..

– Раньше тридцати шести, – повторил он.