Самая настоящая любовь

– Так что у вас полно ещё времени.

– Вы, сэр Олдман, неместный, поэтому вам меня не понять! – горестно отмахнулась от его попыток успокоить меня и высморкалась в платок. Вспомнила, что это не мой и, немного смутившись, положила его на край чайного столика.

– Ромашковый чай, – произнёс вернувшийся из каморки сэр Фейн и поставил передо мной чашку с дымящимся напитком.

– Спасибо, Джордж, – поблагодарил работника сэр Олдман. Несмотря на то, что он давал работу сэру Фейну, обходился с ним очень почтительно, как и полагалось со старшими.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я, пристыженно опустив взгляд. – Простите, сэр Фейн...

– Он ушёл, – остановил зельевар мои назревшие извинения за своё поведение.

Я подняла голову и осмотрелась – сэр Фейн испарился, бесшумно уйдя в каморку. Я вернула намокшие глаза к Гидеону Олдману. Жалость к себе и обида нахлынули с новой силой. Поджала дрожащую губу и задержала дыхание, пытаясь прекратить истеричные всхлипывания. Не хватало, чтобы по городу новая байка обо мне ходила. Разреветься на глазах постороннего – позор-то какой.

– Дышите, леди Фриман, – произнёс зельевар с присущей ему невозмутимостью. – Труп хорошую рекламу мне не сделает, дышите, – настойчиво повторил он, подкинув интересный вариант мести, если о моей минутной... Ладно, пятиминутной слабости прознают в городе.

– Я... ах... – вырвался всхлип.

– Выпейте чаю, – с этими словами он подхватил со столика чашку и сунул её мне в руки, не позволив отказаться.

Я сделала глоток горьковатого варева и поморщилась. Олдман коснулся дна чашки и подтолкнул её к моему рту, вынуждая выпил ещё, ещё и ещё. Не отстал, пока чашка не опустела. Если в первый миг хотелось возмутиться и даже протестующе промычала, то на третьем глотке позабыла, что так меня разозлило.

– Простите... – выдавила, потупив взор в пустую чашку. Поставила её на столик, подбирая слова, чтобы донести свою правду и просьбу. Две просьбы.

– Спасибо за чай. Мне уже лучше.

– Вот и славно. Вам поймать кэб или желаете прогуляться до дома? – оставался верен себе сэр Олдман, доказывая, что не питает удовольствия разделять общество с другими людьми. Вот поэтому у него есть сэр Фейн. Сам бы зельевар разорил бы свою лавку в первые же дни, отказывая в знаках внимания женщинам, которых не смущало сообщение о том, что он помолвлен.

– Я... Кх... Надеюсь, моя минутная слабость останется между нами. Истеричек у нас не жалуют, как и тех, кто притягивает несчастье.