Дар Евы

Я поёжилась: наверное, Ева проветривала, так как в комнате помимо темноты стояла и вечерняя прохлада.

— Мама, — я опустилась перед ней на колени и положила ладонь на её руку. Она перевела пустой взгляд на меня. Уже что-то. — Мама, зажги, пожалуйста, огонь. Холодно.

Мучительно долго мама продолжала смотреть на меня, словно не услышала. Я уже подумала, что так оно и было, но вот прошла минута, и мама ожила, повернувшись к камину. В глазах её снова сверкнула искра, но в этот раз не из-за солнца, рука взметнулась вверх, а сухие ветки, что лежали в каменной выемке в стене задымились и вспыхнули, перекидывая огонёк на соседей.

И я поздно заметила, как побледнело лицо матушки. Её веки затрепетали, а глаза закатились, оставляя видимыми только покрасневшие от перенапряжения белки.

— Мама! — воскликнула Ева, подхватывая её и не давая упасть на пол. Мне пришлось потесниться, и я села ближе к камину, в котором разгорался огонь. Схватилась за кочергу рядом, чтобы подвинуть угли. Машинальное движение, которое спасало от мыслей в голове.

— Изабель, — я повернулась на звук своего имени и встретилась с укоризненным взглядом. — Ты могла использовать огниво, а не напрягать матушку. Видела же в каком она состоянии.

— Ты тоже могла, — глухо отозвалась я и снова повернулась к огню.

Мне даже не надо было смотреть на сестрёнку, чтобы знать, что сейчас её бледная, не затронутая загаром, кожа покрылась румянцем на щеках и ушах, отображая вину. Она тоже не додумалась использовать огниво — она скорее всего даже не знала, где оно лежит и как им пользоваться.

— Изи, — в этот раз Ева позвала тише. Я не обернулась, но она знала, что я слушаю. — Нам надо это обсудить.

«Надо», — подумала, но не ответила я.

Надо, но как же не хочется. Я ещё усерднее заворошила углями в камине. Мне казалось, что, если я скажу это вслух, оно станет явью. Но пока я молчу, это всего лишь слухи, мысли. Неправда. Неправда, что отец… Он не мог… Его корабль не мог…

— Его корабль затонул.

Ева озвучила то, что я не хотела признавать, и вместе с этими словами стержень, держащий меня, обмяк. Обмякла и я, прижав к себе колени и обняв их руками. Из моих глаз полились слёзы, которые я так усердно сдерживала весь день. С самого утра. Ведь именно ранним утром, когда жрец проложил путь к саду, а я вместе с остальными сборщиками отправилась работать,.

— Его корабль затонул, — повторила Ева, словно думая, что я её не услышала. Но слышала я, к сожалению, чётко.