Девять жизней

Покрутившись всего четверть часа перед зеркалом, женщина повелела:

— Теперь драгоценности!

— Да, конечно, донья Мария, извольте! — к губернаторше подошла третья служанка, постарше и одетая хотя и строго, но дороже двух первых.

— Ленора, Марсела, вон обе!

— Да, ваша светлость!

Девушки прошелестели своими юбками, присев в реверансе, и — мне было заметно их облегчение — поспешили из комнаты прочь.

— Кончита, сегодня я возьму изумруды.

— О да, великолепнейшее колье! Супруг будет рад снова видеть его на вашей прекрасной шее.

— Супруг… да, конечно.

Мррр… мне показалось, или дама скривилась? Для кого она наряжается? Или тряпки и побрякушки нравятся ей, чтобы похвастаться перед другими человечьими кошками? Женщина быстро продолжила:

— В причёску вплети мне незаметные ленты, а лоб я украшу фероньерой, той, с изумрудом.

— Под цвет ваших глаз? Замечательный выбор!

Донья Мария села на стул перед зеркалом, а Кончита стала проворно укладывать золотистые локоны своей госпожи, мимоходом промолвив.

— Герцог будет в восторге, но, может быть, поспешим доставить ему обед?

Чуть не забыл, губернатор здесь и герцог ещё. Эта любительница нарядов, стало быть — герцогиня. Только что-то мне кажется, в муже ей нравятся только титул и возможность наряжать благоверную. Дама негромко заговорила, не то с камеристкой, не то сама с собой.

— В тюрьме дон Армандо едва ли способен приглядываться к платьям и драгоценностям, корзина моя, я уверена, заинтересует его гораздо больше, — потом она бросила острый взгляд на прислугу.

— Но это не значит, что я могу являться в тюрьму инквизиции, одетая кое-как.

— Конечно, конечно, донья Мария.

— Что за тон? — красавица рассердилась. — Уж не намекаешь ли ты…

— Что вы, что вы, да разве я смею… — и совсем тихо: — Я проверяла, в этой комнате нас невозможно подслушать.

Улыбочка герцогини мне подсказала — конечно, она старается держать язык за зубами, но иногда очень-очень хочет откровенно поговорить с понимающим человеком.

— Кончита, я прощаю тебе твою дерзость… — голос, взгляд, поза женщины преобразились.

— Это неслыханная, невероятная наглость… Устроить стремительный обыск в нашем дворце и арестовать герцога, губернатора, обвинив его в обмане доверия короля на основании сомнительных писем.

— Увы, донья Мария, как раз неосторожные письма могут привести…

— Не говори ерунды. Герцог — преданный слуга Его Величества, он наверняка оправдается, а в инквизиции прекрасно знают об этом.