Путь домой

В благодарность за спасение своей серой шкуры осел крепко лягнул меня пониже колена. Я на секунду застыла, раздумывая, которой ногой пнуть мерзкое животное: здоровой или охромевшей. И так, и эдак больно будет только мне.

Брег оттолкнул меня, и тварь из воды буквально сама насадилась на выставленный вперед полуторный меч. Колдун шепнул заклятие, и по мечу пробежала молния, добив водяного монстра.

А вскоре и излучина нашлась. В трех верстах позади нас.

—Как ты не заметила, что нас гипнотизируют? — тут же набросился на меня Брег.

— Да не гипнотизировал нас никто! — возмутилась я. — И вообще, ничего подозрительного вокруг не было, пока та гадина на осла не кинулась!

— А, ну тогда ладно, — успокоился колдун. — Значит, Гиблолесье играет с нашим восприятием. Извини.

— Да ладно. Спасибо, что спас меня.

Брег только кивнул.

Гиблолесье действительно шутило с нами. В первый день в лесу оказалось так тепло и влажно, что мы сняли зимние куртки. И сегодня мы шли в одних рубашках, но стоило нам развернуться, как в лица дунул ледяной ветер со снежной крупкой. Возвращаться оказалось не в пример тяжелее, животные едва переставляли копыта, тяжело ступая по неровной поверхности. Что «второе зрение», что обычное отказывалось нормально служить в таких условиях. Хромая нога болела и норовила подломиться, хотя перелома нет, я сразу проверила.

— Стой, — Брег схватил меня за плечо. — Вот она, наша скала.

Я протерла заиндевевшие ресницы и посмотрела в указанном направлении. На сидящую птицу скала напоминала только при очень развитом воображении, но другие скалы были совсем бесформенными.

Мы вошли под сень деревьев. Точнее, попытались. У ослика после событий на берегу развилась паранойя, и он встал перед кустарником, как вкопанный. Брег попытался его подпихнуть, пока я тянула за недоуздок, но осел начал брыкаться, и хромых в нашем отряде едва не стало двое.

Дело решил мул. Пока мы играли в перетягивание осла, мул подумал, что под деревьями будет не так холодно и первым прошел сквозь кустарник, остановившись невдалеке. Осел увидел, что его товарища никто не съел, и соизволил провести себя под полог ветвей.

Шли мы медленно не только из-за моей хромоты. Корни деревьев ворочались под землей, заставляя животных оступаться. Паукарды спрятались от холода, зато то справа, то слева мы слышали чей-то жалобный вой-плач. Кто-то совсем по-человечески расхохотался над моей головой, а потом улетел, шумно хлопая крыльями. И подходящих мест для стоянки не наблюдалось.