Дурная кровь

А куда они глядят, те глаза? Этого Талла пока не ведала. Но твёрдо подошла к спящему (или только притворяющемуся?) мужчине и пихнула его в бок:

- Пошли, что ли. Не стану печь топить почём зря. Новому жильцу дрова сгодятся.

Охотник лишь хмыкнул и откинул одеяло. Одетый, обутый и обнимающий меч. Он даже немного обрадовался, что не пришлось гоняться за перепуганной девкой и тащить её силком.

***

Конюшня в деревеньке была общая, как и большинство лошадей. Вердова Каурка наелась, напилась и отдохнула.

Пожалуй, слегка застоялась, но кто ж станет выводить скакунов с метель навроде вчерашней? Однако при виде хозяина и опостылевшей сбруи восторга на морде не изобразила. Каурка обнюхала охотника, ткнулась носом в щёку, а после и в карман, куда хозяин загодя положил остатки хлеба от их с Таллой завтрака. Угощение заставило лошадь смилостивиться: седлай, что уж. Всё одно делать скаковой красавице с этими клячами нечего.

- Лошадка! – пока охотник расплачивался за постой, девушка кинулась на шею удивлённому животному, принялась гладить, перебирать гриву, обнимать.

- Укусит, - предупредил Верд, пристраивая у седла небольшие сумки и перестёгивая меч.

Каурка, вспомнив, что, вообще-то, и правда может, цапнула зубами воздух вблизи тонких пальцев колдуньи.

- Она ещё и с норовом! – в восторге завизжала девушка, нетерпеливо прыгая на месте. – Можно я поеду? Можно? Ну можно?

- Дурная, - процедил Верд, подсаживая девчонку и устраиваясь позади неё.

- Это что?

- Не ёрзай.

- Как это мы так?

- Не ёрзай, сказал.

Но Талла не успокаивалась, с непривычки не умея примоститься удобно:

- Она что же, нас обоих повезёт?

- Нет, - окрысился Верд. – Я рядом побегу, за стремя только ухвачусь!

- Тяжело же…

Мужчина хмыкнул: тоненькая колдунья весила как иной ребёнок. Каурка, привычная к долгим переходам и тяжёлому доспеху, её и вовсе не заметит. Если, конечно, девчонка перестанет тянуться к беспокойно шевелящимся ушам.

- Уй! Укусила! – восторженно завизжала Талла, показывая едва задетый губами палец.

– Как есть укусила! Как я тебя вчера!

Верд всё-таки пожалел, что не огрел колдунью и не повёз, завернув в мешок и перекинув через седло покорным и, главное, молчаливым кульком.

Тем более, что дорога не задалась. Сказать по правде, лошадь не слишком-то и скользила, но копыта по запорошённой давешним снегопадом тропе передвигала без охоты.

Верд, ясно, злился. Не на такой путь он рассчитывал.