Любовь гурии

Любовь гурии

brombenzol

Любовь гурии

– Мой отец был “авыл сихерче”, деревенский колдун. Сядет с кружкой по старой чинарой, пошевелит губами, и в кружку кипяток льется. Не с высоты, дураку понятно, а как бы незримый кран над кружкой открывается. Больше отец ничего не умел. Приходили соседи, просили: налей самогон – не мог, соседки приходили, спрашивали: налей сладкое вино – не мог. Ничего не мог. Только небесный кипяток. У меня почему дефект дикции? Я в детстве кипятком язык обварил и замолчал. Ничего сказать не мог. Отец помог. Высек за озорство ремнем из шкуры дикобраза, вымоченной в крови медведя-шатуна, задравшего тринадцать кобыл-девственниц в новолуние. От такой порки камень заорет, не то что человек. Вот и я заговорил, только не всеми буквами. Отец разводил руками и говорил, что одна кобыла из тринадцати согрешила.

Была у отца одна странность: по бабам не ходил. Одна жена – всё. Из Мокрой слободы ему дочерей в жены предлагали – не взял. Из Подлужной и Ямской предлагали – не взял. Владелец Казанской суконной мануфактуры предлагал – не взял. В конце концов, мать на колени упала, умолять стала: не могу больше одна дом мыть-подметать, эчпочмаки печь да зур-бэлиш готовить, возьми вторую жену. Не взял! Мать за это его месяц к себе на печь на пускала, злилась.

Когда мне десять исполнилось, нашествие химер началось: тысячами из высохшего Арала лезли. Налетят как саранча – криворукие, гнутоногие, грузнозадые, мордокосые – всех детей из деревни уведут. Куда, зачем, никто не знал, но все боялись, прятали. Только куда спрячешь, если у химеры один глаз до стены видит, а другой сквозь стену, одно ухо тебя слушает, а другое за десять верст слышит, одна ноздря табаком забита, а другая по следу лучше собаки ведет. Кто прятал, того химеры на куски рвали остальным в назидание. В нашей деревне люди дома бросали и бежали семьями подальше. Мать моя тоже собралась бежать. Отец ей говорит: “Не ходи никуда, спрячу сына”. – “Где?” – “В доме”. – “Найдут!”. – “Нет”. Всех детей, что в деревне остались, отец в наш дом собрал и на женской половине оставил. Затем отпил из кружки небесного кипятка, дунул, плюнул – и до детей не добраться стало. Ох, как химеры бесились: добыча вот она, рядом, а не добраться. Хотели все село сжечь да только не смогли.

Марат отпил добрый глоток разбавленного пива и принялся неторопливо закусывать скрюченной мойвой.

– Почему не смогли?

– Тут надо сначала про отца пояснить. Я сказал про его особенность?

– По бабам не ходил.