Избранная тьмой, или Морок моего сердца

А те, что им не под силу, я и сам знаю, как исполнить. Никто не надоедает ежесекундно болтовней, — Морок кинул на духа выразительный взгляд, — внимания не требует, не зудит над ухом, будто надоедливое насекомое…

— Зачем тогда пять зим тому назад у хозяина вулкана девицу умыкнули? — не дослушал Ворчун.

— Забавы ради, — пожал плечами охранитель сумрака.

— И в Зал Сумрачный забавыради ее отвели, — протянул дух как бы между прочим.

— Думается мне, Редрик уже и сам не рад тому, как все обернулось.

— Не верю!

— Тебе-то почем знать.

— Я не о том, а о заточении вашем. И моем. Не верю, что не желаете вновь свободным стать.

— Ну надо же. Все-то тебе ведомо, — откликнулся Морок насмешливо.

— Иначе вереница девиц тут бы не крутилась ежедневно! — не унимался Ворчун. — Да и отец ваш и матушка…

— Умолкни, — резко изменившимся голосом велел охранитель сумрака, и Ворчун затих. Только мерцали красные глаза, отражая свет в камине. Понял дух, что пересек ту грань, которую нельзя было.

Морок книгу отложил, поднялся.

— Куда это вы, хозяин?

— Изначальный Огонь проверю. Узнаю, не заскучала ли там наша старая приятельница, — повел рукой, приказывая Ворчуну остаться на месте. — Со мной лететь не надо. Теперь все поместье в твоем распоряжении. Выспись. — Густая тьма окутала охранителя сумрака, а через миг унесла с собой.

Дух лишь привычно проворчал что-то вслед.

***

— Мияна, ты выглядишь, как замарашка!

Я подняла голову от грядки с травами и тыльной стороной руки, затянутой в садовую перчатку, утерла вспотевший лоб — день для июня выдался непривычно жарким.

— В саду не особенно удобно работать в выходном платье, не находишь? — отозвалась с улыбкой, не желая вступать в спор. Душу кутало умиротворение после часов, проведенных среди зелени трав.

— И охота же тебе возиться в этой грязи! В толк не возьму, что за удовольствие!

— Злата, прошу, не начинай снова. Это очень полезные травы.

— У нас есть семейный лекарь, так что вовсе не обязательно тебе самой всем этим заниматься.

— Но он был в отъезде, когда твоя матушка заболела. Весной именно эти травы помогли прогнать ее кашель и жар, разве забыла?

— Она и твоя матушка тоже, — прищурившись, напомнила сестра.

— У меня только одна мать, — резко отозвалась я, поднимаясь и подхватывая наполненную мятой корзинку. — И она умерла.

Я перешла к кусту смородины и принялась осторожно отщипывать листики, которые пойдут на засушку.