Happy New Love!

Глава семьи Пётр Григорьевич, бывший ответственный работник, а ныне пенсионер, встал с бокалом в руках, веско прокашлялся и начал, как всегда:

— Дорогие товарищи Любимовы и примкнувшие к ним Бортниковы, — Петр Григорьевич посмотрел на Лениного мужа, перевел взгляд на Васю и добавил: — А также Крыловы…

Каждый раз он говорил одно и то же: желал всем здоровья, успехов в работе и лада в семье. А под конец портил средней дочери праздник, добавляя: "И за то, чтобы Марина в этом году вышла замуж". Сейчас она смотрела на отца с предвкушением: ну, что скажешь, папа, как выкрутишься?

Пётр Григорьевич замешкался на секунду, но выход из положения нашел простой:

— Давайте выпьем за то, чтобы наступающий год.

.. Год Дракона, так сказать... был не хуже…

Его перебил звонкий Серёжин голосок:

— А я вчера ночью дракона видел! Проснулся, смотрю в окно, а он прям над твоим домом, теть Марин... Здоровенный! — мальчик раскинул руки, едва не смахнув со стола бокал с морсом. — Во какой!

— Драконов не бывает, — сказала Марина с напором.

Подумала про себя: "Надо за город переезжать. Там любопытных глаз поменьше". И добавила на всякий случай: — Тебе приснилось, Серёжа.

Все знали, что сын у Лены фантазёр, и вряд ли приняли его слова всерьёз. Но Вася вздохнул, потупившись:

— Да ладно. Чего там... Я это был. — Он перехватил встревоженный взгляд жены и улыбнулся: — Как на Марину посмотрю, сразу летать хочется.

Все засмеялись. Особенно Васина шутка понравилась Татьяне Алексеевне, его тёще.

"Какой Марине муж достался, — думала она с умилением. — Остроумный. И галантный".

Стрелка часов между тем подошла к отметке "12". Дима включил звук, и комнату наполнил бой курантов.

Вася поднял бокал:

— Так давайте выпьем за красоту, которая укрощает драконов, и за любовь, которая дает нам крылья!

Три холостяка и наследница Дуся

До нового года оставалось два часа, а молл был полон народом, как бокал шампанского — пузырьками; всё в нём сверкало, веселилось, играло… Жаль сотрудников — им хотелось домой, к семьям, но молл сегодня открыт до половины двенадцатого, и все, кто не успел купить продуктов и подарков, спешили сюда, давая одиночке, вроде меня, шанс окунуться в атмосферу праздника.

От толчеи, гомона, музыки, мельтешения бликов и новогодних огней в голове царил сумбур, но это и хорошо — толпа бурлила общим возбуждением, в котором без остатка растворялось всё личное, и доброе, и дурное.

А вот мне спешить некуда.