Теодор и Бланш

– С тех пор как она умерла, окончательно убить ее можно, лишь разрушив ее собственное заклятье над собой… Она нежить, но не зависит от крови, и ее нельзя убить, как вампира – хоть у нее есть все вампирские способности!

– Да-да! И все ее магическое искусство при ней, но ее уже нельзя погубить, как простого человека! Она стала равна демонам, а не низшая, как мы! Вот это профессионализм!

– И никакой спеси!

– Да здравствует Маршбанкс! Да здравствует наша миледи!

– Да здравствует!

– Да здравствует!..

Видимо, насладившись вполне их похвалами, «миледи» скомандовала:

– А теперь живо в замок, я возвращаю день!

С писком и трепетом крыл стая вампиров ринулась к замковым башням и скрылась в них.

Маршбанкс резко опустила руки. Забрезжил слабый, постепенно усиливающийся свет…

Над почерневшим замком, поникшими кустами, под пасмурным блеклым небом плыл холодный прозрачный туман, лезущий в нос липкими струйками. Вечная осень…

Люди, еще не пришедшие в себя, стояли бледные и молчащие. Теодор в немом изумлении глядел на женщину, с которой провел ночь, и теребил нервными пальцами свои капризные мягкие локоны.

Теперь ей никак нельзя было дать восемнадцати лет. Это была потрясающая, ледяная красота звезды, что не ведает возраста. Ночная сорочка пропала, ее сменило алое мерцающее платье, словно таящее в себе внутренний огонь.

Глубокая тишина опустилась на всех присутствующих. Маршбанкс смотрела на герцога с сочувствием.

Он внезапно опомнился.

– Господи! Ее высочество! Принцесса Изабелла! Что она подумает?.

. Немедленно прекрати этот фарс и верни все обратно! И убирайся отсюда вместе со своими уродами!..

– Надо говорить «пожалуйста», Теодор, – с ядовитой мягкостью тихо ответила Маршбанкс, поднося руки со сжатыми кулаками к груди – и внезапно резко разжала их, словно что-то незримое бросив в мальчишку. Из ее открытых ладоней вылетел шар розового пламени, стукнувший Теодора в грудь. Юноша вскрикнул и упал навзничь, прокатившись по земле, как тряпичная кукла.

И люди, стоявшие рядом, взглянув на него, отшатнулись в невольном ужасе.

Герцог лежал без сознания, но никто не смел даже смотреть на него, не то что оказать помощь. Колдунья повернулась к испуганной челяди и слугам.

– Я не хочу вас пугать. Все вы видели, что я сделала с этим человеком. Почему? Думаю, отчасти вы понимаете. Обо всех причинах, побудивших меня явиться сюда, вам знать не обязательно. Уясните одно: никто из вас не пленник тут.