Империя Тигвердов#4. Память пепла

Мужской голос казался знакомым. Паша помотал головой, думая, что ему мерещится. Вот уж кому в подземном питерском переходе взяться было неоткуда, так это...

Вы когда-нибудь слышали голос любимой

Сквозь ритм безумного пульса бурлящей крови?

Умерев...

Вырывались из рук ледяных пьяной Смерти

Бросающей кубок, звенящий от страха,

К застывшим ногам...

Он развернулся, ища глазами играющих в переходе музыкантов.

Скрипача он не знал. Сгорбленный пожилой дядечка с застывшим выражением нестерпимой, но привычной боли на лице, баюкал на плече старую, с потускневшим лаком  скрипку.

Несчастная нежно и безнадежно стонала, будто вспоминая  о ком-то, кто уже никогда-никогда не вернется.

Сердце защемило. Голос певца стал громче. Песня торжественно плыла по подземному переходу:

- Черные кубки

Цветущих тюльпанов

Глядящие в небо Империи

Яркую синь!

Сомнений не осталось. Перед Паулем Рэ Тигвердом был Эдвард Грегори Шир, милорд Милфорд. Начальник имперской контрразведки. В отставке. Или в отпуске, кто его поймет.

Поющий, грустный, и...живой!

Милфорд сидел прямо на бетоне, скрестив ноги. Длинные волосы упали на лицо, отгораживая от остального мира. Шляпа надвинута на лоб, пальцы, выглядывая из дырок вязаных перчаток, перебирали струны потертой гитары.

Гитара, скрипка, шляпа, шарф... Лето же! И вообще, где Милфорд достал этот прикид, да еще и компаньона себе нашел! И песня эта... Красиво...

Перед исполнителями лежал раскрытый скрипичный футляр. Пыльный, со сломанными замками.

Как только последние звуки стихли, слушатели стали подходить, щедро одаривая музыкантов. Некоторые, не таясь, вытирали глаза.

Скрипач раскланивался, благодарил. А Милфорд сидел, никого не замечая, лишь меланхолично пощипывая струны гитары.

Пашка отмер, скидывая магию, которой поддался вместе с теми, кто прятался здесь от дождя. И громко позвал:

- Милорд! Милфорд!

Старик глянул на него недовольно. А начальник контрразведки империи Тигвердов произнес вяло, без эмоций:

- Добрый день, юный Тигверд.

Чем обязан?

Головы при этом уличный бард не поднял.

- Я... у меня встреча, - растерялся Пашка. А потом выпалил. - Что вы здесь делаете?

- Отдыхаю.

Теперь в голосе слышалась явная насмешка.

Паша хотел ответить Милфорду в матушкином стиле: «Странное у вас понятие об отдыхе». Но не осмелился.

- Правильно, - одобрил Милфорд, словно прочитав мысли молодого человека.

- Мы переживали.

Начальник контрразведки рассмеялся. Получилось невесело.