Чайка с острова Мираколо

— Она ведь была и моей матерью тоже, — мягко ответил брат.

Большую часть времени наши родители жили отдельно друг от друга. Я родилась слабой и болезненной, так что семейный врач советовал увезти меня подальше от дурного воздуха и сырых туманов Венетты. В конце концов мы с матерью обосновались в долине Бренты, недалеко от Патавы, где у нашей семьи было поместье, а отец с Рикардо остались в городе. Мне кажется, мать была только рада оказаться подальше от жёсткого, деспотичного дона Граначчи. Они с отцом не очень-то ладили.

Даже когда он умер десять лет назад — погиб во время очередного заговора — мать в Венетту не вернулась.

— Ты сказал — «отчасти». Какова же вторая причина, по которой ты меня вызвал? — спросила я, резко обернувшись. На красивом лице брата промелькнуло смущённое выражение, но тут же исчезло.

— Ты приехала очень вовремя. Граф Арсаго будет здесь через несколько часов.

Вот оно что. Я так и знала. Гнев и обида поднялись во мне мутной волной.

— Рикардо, я просто не могу сейчас.

.. Ты что, забыл наш последний разговор? Я еще не готова выйти замуж! Побойся бога, ведь мама умерла всего два месяца назад!

— О, мадонна! — выдохнул он раздраженно. — Да половина девушек Венетты были бы счастливы оказаться на твоем месте!

Съёжившись, я следила за ним напряжённым взглядом. Как всегда, когда на его пути вырастало неожиданное препятствие, Рико мгновенно вспыхивал, словно факел.

— Кроме того, — добавил он, — эта свадьба одобрена Советом Десяти, а я не в том положении, чтобы с ними спорить!

— Совет Десяти не может продать меня графу, будто вещь, — возразила я из чистого упрямства.

На самом деле — ещё как может. Патрицианские семьи Венетты обладали многими привилегиями, это верно, но вместе с тем мы постоянно жили под жёстким контролем Совета. Рикардо хотел унаследовать место в Сенате, когда-то принадлежащее отцу. Поэтому мы не имели права, например, купить угодья в землях, куда не дотягивалась лапа священного Золотого грифона — только в пределах Венеттийской республики.

И супругов нам со временем тоже должны были подобрать почтенные мужи из Совета. Все давно привыкли к такому положению вещей. Это всё из-за того, что больше любой напасти — больше чумы или кровожадных тарчей, подстерегающих наши корабли за проливом Отранто — Сенат боялся заговоров. Боялся внезапного усиления одной из своих партий. Несмотря на внешнее единство, внутри него постоянно шла ожесточённая, невидимая постороннему глазу война.