Нити Мадары. Выбор

Ладонь, спешно отдернутая от дочери, взмокла от страха. И все же беглянка, лишь на мгновение запнувшись, закончила дрогнувшим голосом:

«Глазки закрывай скорее,

Чтобы доброе приснилось».

Стоило отзвучать последним словам колыбельной — когтистая, лишь отдаленно напоминающая человеческую кисть схватила девушку за кончик длинной косы и дернула назад. Беглянка упала навзничь, не сумев сдержать крика боли.

— Глупая! — раздалось злое шипение над головой. Грузное существо, склонившееся к беглянке, намотало ее косу на кулак и поволокло — по земле, по камням, корням, подальше от пугающих злую нечисть соцветий янтарь-травы.

Девушка стиснула зубы, хватаясь за основание косы и стараясь не кричать. Однако боль, пронзившая кожу головы — острая, ослепительная, до белых вспышек под зажмуренными веками — не позволила удержать стона. Беглянка лишь надеялась, что дочка сильно притомилась и не проснется, пока… все не закончится.

— Подлая! — второй голос донесся откуда-то сбоку.

— Ты обману-ула нас! — взвизгнули с третьей стороны.

Волосы резко отпустили, и девушка осталась лежать на земле, тихо всхлипывая, пока одно из трех существ не пнуло ее в бок, заставив хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Отдай! — прошипело оно сердито. — Достань милую малышку из этой мерзкой травы и отдай нам!

— Отдай! — хрипло вторило ему второе существо.

— Отдай! — громче всех заголосило третье, но тут же перешло на вкрадчивый шепот: — И, может, мы даже простим тебя.

Беглянка утерла невольные слезы, села, глядя на настигших ее существ испуганно, но твердо. Лунный свет не скрывал их уродства, как и длинные, свалявшиеся колтунами волосы. Дряблая кожа, отвисшие груди, раскачивающиеся в такт движениям, раздутые и будто бы вспоротые животы. На руках у каждого из существ было только по три пальца — нелепо длинных с острыми звериными когтями.

Ноги заканчивались волосатыми ступнями — не человеческими, не животными, а будто совместившими в себе и то, и то.

— Она не достанется вам, — устало произнесла девушка, вздрогнув от тут же разнесшейся по лесу многоголосицы яростных криков.

— Отда-ай!

— Отдай или поплатиш-шся!

— Она на-аша! Наша!!!

— Нет! — девушка замотала головой, стиснув подрагивающими пальцами подол рубахи. — Не ваша. Не ваша она и никогда вашей не станет.