Марена и Кощей

— Говорят — она ведьма, — ответил бородач, — племени чуждого. Я еще таких не встречал. Уже от самой Веси с ней мучаюсь, то бранится, как сапожник, то кидается как гадюка. Лучше я на кобылу залезу, а то и правда, что-нибудь откусит. Отдам земле. Мне еще жить, что ж я буду обрубленный ходить, после такой змеи?

— Дай, я посмотрю на твою змею.

Опар схватил Марену за волосы и заставил запрокинуть голову. Кощей смотрел, он изучал, а конь стоял под ним, как статуя, даже ухом не шелохнул, точно мертвый. Дочери хозяйки уже с ним не было.

Брови Кощея слегка приподнялись, едва заметно приоткрылись губы, и затаенная улыбка тронула их. Он был доволен увиденным. Более чем доволен.

— С какого ты племени, женщина?

— Не знаю.

— Как это так?

— Тебе ли не все равно, бессмертный?

— Я хочу знать, как такая, как ты оказалась в Весях.

— Пришла.

— Пришла? Это ты зря. Если не пойдешь сама, я привяжу тебя к хвосту своего жеребца, — пообещал Кощей. — Встанешь?

— Не встану! Все равно погибать!

— Но тебе выбирать. Умирать, как собака в грязи.

Или легко и быстро как птичка. Ты птичка или собака?

— Птица тоже может умирать мучительной смертью, как жалкое создание, а собака умереть в бою, смертью достойной великого зверя, — ответила Марена.

— И какой же смерти достойна ты?

— Я достойна жизни.

Он вскинул угольные брови, и низко склонился с крупа коня. Ближе не бывает! Марена стиснула кулаки.

—Только я здесь решаю, кто достоин жизни, а кто смерти.

Она взвилась с земли, как дикая кошка, грациозная и стремительная, ухватила его за ворот плаща грязными руками и вгрызлась зубами в шею.

Кожа его ледяная и соленая. Сам он высок и костляв, и неимоверно тяжел, из-за костей или доспех, и пах стужей. Она повисла на нем, утягивая маленьким камушком к земле. Возмущение и ярость зажглись в черных глазах, он поддался и наполовину сполз с коня, но не упал. Ухватил за волосы, пока Марена понимала, что она не собака и порвать кому-то шею намного сложнее, чем казалось, но кажется кусок кожи она все же откусила. Кощей оторвал ее от себя, и коснулся рукой рваной раны на шее. Кровь лилась рекой. Человек уже бы корчился от боли, задыхался, умирал, а этот лишь удивленно смотрел на свою обидчицу.

А потом больно запрокинул ее голову, так что напряглись мышцы шеи. Марена всем весом упала на его руку.

— Сумасшедшая! — ужаснулся Опар. — Ты на кого руку подняла? На самого советника царя! На самого Кощея! На самого бессмертного!

Кощей склонился ниже, раздув узкие ноздри как собака.