Букет пионов

Букет пионов

Andante

Букет пионов

Элиза  уже сорок минут скучала, сидя на скамейке в парке. Мимо неё часто  проходили счастливые парочки. Нормальные парочки: парни с девушками,  мужчины с женщинами... даже когда она видела двух молоденьких девчонок,  гулявших за руки и смотревших друг на друга с особым блеском в глазах,  Элизе приходилось признать, что и эти отношения куда более обычны, чем  её случай.

Не  то, чтобы Чарльз был хуже этих людей... просто уж очень сильно он от  них отличался. Элизе — девушке консервативных взглядов — с неохотой  приходилось признать, что он вообще мало походил на обычных людей. Это  создавало ряд трудностей в их отношениях. Но ещё из бабушкиных рассказов  Элиза вынесла: любовью и терпением можно преодолеть любые трудности.

Она  снова окинула взглядом небольшую площадку в центре парка. В этот тёплый  день ранней осени, которая ещё так похожа на лето, солнце согревало  слегка пожелтевшую листву. Мир полнился всепроникающим уютом и казался  таким маленьким, что протяни руку — и ты упрёшься в границы вселенной,  заканчивающейся за парковой оградой.

Чарльза  всё ещё не было. Впрочем, неудивительно. Он быстро перенял многие  понятия, но время до сих пор вызывало у него некоторые трудности. Сейчас  Чарльз просто опаздывал или приходил на ещё не назначенные встречи, а  раньше он мог несколько столетий ждать Элизу в кайнозое или, например, в  шести разных местах одновременно. Что уж там говорить — нелегко  встречаться с разумной антропоморфной сингулярностью.

Познакомились  они случайно. Он шутил, что шанс их встречи в четырёх измерениях был  немногим больше, чем возникновение Чарльза во Вселенной. Тем не менее,  они встретились... на концерте симфонического оркестра, приуроченного к  юбилею Шостаковича. Во время надрывного скрипичного соло (в самом прямом  смысле надрывного — во время него смычок изрядно поредел) Элиза вдруг  почувствовала, что она не одна. Внутри её сознания пронеслись странные  образы:  вспышки света, бездонный мрак космоса и тысячи других вещей,  которые она не могла описать. Постепенно образы стали перетекать в  чувства, чувства становились мыслями, а мысли в конце концов  сформировались в одно-единственное слово, пронесшееся сквозь пучину  пространственно-временного континуума.