Воздух пахнет миндалём

– Поехали, давно хотела кое-что показать.

Велосипедные цепи трещат, прокручиваясь на скорости. Две пули пронзают едва приоткрывший глаза город и исчезают в полупрозрачном лесу. Хрустят ветки, бьют наотмашь еловые лапы. Отто знает, что август, как последний глоток лимонада – уже теплый и с мякотью на дне, им не напьёшься, только сильнее раззадоришь жажду. Но ты пьёшь, потому что ничего другого не остается.

Лиза прислоняет велосипед с розовыми ленточками на багажнике к дереву и манит Отто за собой. В лесу она похожа на лисёнка, снующего среди молодых елей. Отто пробирается сквозь ежевичные заросли и встаёт, как вкопанный.

Он и не знал, что когда-то здесь пролегала железная дорога, теперь уже едва различимая. А на её рельсах застыл вросший в лесное панно локомотив. Отто ошалело, но с уважительной осторожностью ощупывает неподвижные колеса с него ростом, осыпающийся металл, хрупкий, как пепел. Лиза уже забралась на верхнюю ступень лестницы в кабину машиниста.

– Обещай, что никому не расскажешь? – просит она так, будто доверяет ему свою самую страшную тайну.

– Обещаю.

Она распахивает скрипучую дверь, и Отто следует за ней. Под толстым слоем пыли и сухой листвы прячутся разбитые стекла спидометра и тормозной магистрали, рычаг контроллера давно заклинило, но Отто всё равно пытается сдвинуть его вперёд.

– Закрой глаза, – предлагает Лиза. – И он поедет.

Она, верно, шутит, но Отто слушается. Ведь слушаться – у него в крови.

Глаза закрыты, но он все видит: как сползает с приборов грязь, как сталь впитывает ржавчину, как становится прозрачным стекло, и бирюзовые ели трогаются с места. Локомотив медленно набирает ход, а Отто не видит впереди рельсов и спрашивает Лизу, стоящую позади него:

– Куда он идет?

– А куда, ты думаешь, может идти несуществующий поезд по несуществующим путям? Конечно, в несуществующую страну!

И лес в самом деле расступается перед ними, впуская блестящий, как новенький, локомотив в город, каких Отто никогда не видел. Здесь нет домов – лишь трехъярусные цирковые повозки, красные с золотом, да шатры с острыми шпилями, на которых развеваются алые флажки. Тут и там паяцы с разрисованными лицами жонглируют спелыми яблоками, а фокусники в чёрных плащах достают из-за ушей прохожих монетки. Поют менестрели, сливаются в унисон трепетные голоса мандолин. Дети расхватывают мороженное у пухлой торговки, совершенно бесплатно.