Tabula rasa

На переднем плане, с сияющим мечом в руке парила сама Артамис – в золотых доспехах, с белоснежными, чуть колышущимися крыльями за спиной (обычно при классической статичности основных образов Артамис любила наделять подвижностью второстепенные мелкие детали, которые частенько сразу и не разглядишь) и нимбом золотых волос, собранных сзади в лихой хвост. Кончик ее меча упирался в горло поверженного рогатого дьявола – поверженного не потому, что в космосе так уж понятно, где верх, где низ, а просто потому, что его исполненная ужаса поза, не оставляла в этом никаких сомнений, огненные глаза его закатились, конечности были скрючены, черный зазубренный меч выпал из когтей, блуждая теперь сам по себе.

На лице ангела было написано веселое озорное торжество. Если присмотреться, то обе фигуры становились полупрозрачными, и каждая из них представляла собой особую вселенную – и ангел, и демон были скопищем звезд и вращающихся вокруг них планет. Но "вселенная ангела" была спокойна и "светла", если это слово может подойти космосу, тогда как во "вселенной демона" было слишком много темных, неуловимо подвижных клякс, взрывающихся звезд, планет, "вращающихся" дикими скачками, да и все это казалось тускло светящимся сквозь огромное пылевое облако.

– Недурно... – протянул я, разглядывая картину, и чуть рассмеялся. – Не скажу, чтобы твое творчество отличалось особой скромностью, сестренка, но исполнение на редкость красиво и впечатляюще. И воодушевляюще, надо сказать... Поздравляю – твоя техника совершенствуется такими темпами, что того и гляди скоро стукнется в потолок!

Артамис довольно рассмеялась вместе со мной.

– Ты еще не видел главного! – сказала она. – Эта картина – метаморф. Нажми на эту планету в правом углу.

Я нажал, но сперва не заметил в картине особенных изменений, пока Артамис не рассмеялась, заметив:

– Ты смотришь на все, кроме ангела перед самым твоим носом.

Я глянул и сказал:

– О, господи!..

Почти все осталось на месте, кроме того, что теперь ангелом был я.

И выглядел при этом, по-моему, на редкость глупо... Ну не идут мне перламутрово переливающиеся белые крылышки, честное слово!..

– О, нет... – сказал я, и снова нажал на кнопку, возвращая в ангелы Артамис. – Так лучше.

– Почему? – чуть разочарованно протянула Артамис. – Я так хотела сделать тебе приятное...

– Мне приятно, очень... правда, – заверил я. – Но такой вариант мне нравится гораздо больше. Ты куда больше годишься на роль Ангела, чем я, Артамис.