Простить себя

Да плевать! Ну почему она его спасает! Почему?!!!

- Эй! Ты меня слышишь?

- Да, - Сэм оборачивается на голос лекаря и кивает головой.

Лиена исчезает….

- Тебе бы отлежаться, - ухмыляется доктор, утирая пот с высокого лба. На переносице остаётся небольшой кровавый след. След крови Сэма. – Рана-то серьёзная. Не ядовитая, но потрепала та тварь тебя прилично.

- Переживу, - пожимает плечами Сэм, морщась от боли.

- Да тихо ты! Тебе нельзя плечом шевелить, швы разойдутся!

- Хорошо, не буду. – Сэм вскакивает с койки, на которой сидел, пока его зашивали, и уходит прочь из шатра под гневный окрик врача.

Морозный воздух, ветер, рубаха его не может защитить конечно, как и старый плащ рядового, снятый с такого же, как и он воина, только мёртвого, но Сэму всё равно. Он бредёт в конец лагеря, за шатрами, там где его никто не видит, он, наконец, сможет поговорить с ней.

Здесь на пне, за деревьями и шатром для снеди и припасов, никто его не будет искать.

- Зачем ты это делаешь?... – грустные-грустные глаза. Она появляется, как только он морщась садится на пень. Раны дают о себе знать. Сэм чувствует, как струйка крови бежит по спине. Капля за каплей.

- Я поступаю правильно, я заслужил, - он качает головой. Она обходит его кругом и обнимает неожиданно со спины. Отстраняется. Осторожно гладит маленькими ладошками, там, где рана… последняя. Боль почти исчезает под ладонями призрака.

- Это неправильно! Ты не должен себя казнить… ты не мог спасти меня… - боль исчезает вовсе и она становится лицом к нему. – Не казни себя! Проживи эту жизнь! Ну, помоги другим, если хочешь… таким как я! Спаси их!

- Я мог спасти тебя! Мог! Знаю, что мог, - он закрывает лицо грязными руками. Ногти уже давно почернели. Когда последний раз он нормально хоть руки мыл? Давно… вода, чистая особенно, слишком ценное сокровище, чтобы его тратить на какое-то мытьё рук. – И как я могу их спасти, если тебя не смог?… Почему ты не даёшь мне убить себя? Почему? Я был бы тогда с тобой!

Лиена наклоняется над ним и целует в макушку. Руки так и чешутся обнять её и прижать к себе, вдохнуть едва уловимый запах сирени, зарыться носом в складки её лёгкого платья, зацеловать, залечить все те раны, что…

- Как был эгоистом, так и остался, - улыбается она. – И сам себя за это наказываешь….

- Я не эгоист, я предатель, и тебе это хорошо известно, - он отворачивается, чтобы не видеть призрак той, в которую влюбился с первого взгляда.

- Ох! – вздыхает девушка, как будто живая.