Вестники. Том 2

Даррелл оказался не в силах выкинуть частичку того, что оставила она. Это была тонкая ниточка, связывавшая его с Али. Он не понимал, за что именно она просила прощение. Неужели хотела оставить его? Переживала за то, что они могут оказаться под ударом? Или ею двигало что-то ещё? На эти вопросы он уже не сможет найти ответы.

Даррелл резко поднялся со стула. Надев ботинки, спустился на первый этаж. Там он натянул куртку, которая висела в прихожей, схватил ключи и вышел из дома. На улице уже было темно. На подъездной дорожке стояла машина.

Мотоцикл Даррелл оставил в Лондоне, так как зимой на нём особо не поездишь. Он сел в машину и включил двигатель. Фары осветили тонкий слой снега, который выпал за последний час. Опустив руки на руль, он втопил педаль газа в пол.

Даррелл редко покидал дом. Ему не хотелось что-то делать, куда-то ходить. Ничего не хотелось. И тем более встречать людей. Но были исключения. В дни, когда ярость начинала с новой силой бурлить в нём, он садился в машину и ехал.

Мчался по дорогам, стараясь не думать. Не допускать мыслей. Иначе они начинали сводить с ума. Как сейчас.

Стрелка спидометра подобралась к отметке в сто тридцать километров в час. Сегодня его целью было выплеснуть ярость. И письма покойникам здесь не помогут.

Через пару часов он уже был в Лондоне. Как раз наступило время, когда ночная жизнь распускалась дивным цветком в этом городе. Даррелл оставил машину на парковке, а до нужного места решил прогуляться пешком.

Через несколько минут он подошёл к неприметной двери в таком же непримечательном здании.

Даррелл постучал. Дверь приоткрылась. Зоркие глаза быстро осмотрели его, дверь распахнули шире. Даррелл, не мешкая, вошёл внутрь.

Низкорослый бугай повёл его к человеку, с помощью которого Даррелл рассчитывал сегодня выплеснуть свои эмоции. Они шли по узкому плохо освещённому коридору, пока не дошли до нужной двери. Коротышка постучал, и оттуда послышалось «Войди». Даррелл прошёл внутрь, не дожидаясь, пока провожатый доложит о его приходе.

Обстановка в помещении разительно отличалась от коридора: стены отделаны деревянными панелями, на полу паркет, деревянный стол и кресла с резными подлокотниками. Над столом склонился мужчина лет тридцати с небольшим. С точёными аристократичными чертами лица, которое сейчас выражало недовольство. На нём был дорогой костюм с иголочки, а короткие волосы тщательно уложены. В его облике сквозила педантичность и внимание к деталям.