Я призываю Силу!

Да, в тот день я была счастлива, сыпала шутками, и весело смеялась над чужими. А потом была огромная машина, несущаяся на высокой скорости к пешеходному переходу, громкий визг тормозов, и испуганные крики девчонок. Резкая боль, которая сразу прошла, и темная мгла, окутавшая меня словно теплое одеяло, и мягко баюкающая в звенящей тишине.

Не знаю сколько я так висела, лежала или стояла во тьме, пока ко мне не пришла мысль, что я хочу жить. Все равно как, но главное жить, а не находиться в этой странной и пугающей своей мягкостью темноте.

А потом меня куда-то потянуло, словно в воронку засасывало. Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, и несет так быстро, что не могу уловить взглядом, где я… А потом увидела темное округлое помещение, твердый постамент похожий на алтарь и страшные фигуры в черных балахонах, завывающие на непонятном языке.

Я голая в какой–то жиже, и тут меня прорывает дикий кашель, от которого, казалось, выскочат все легкие, и скручивает боль в солнечном сплетении.

Я согнулась в позу эмбриона, и тихо поскуливала. Потом услышала женский голос, тихий и спокойный, или мне это просто показалось после дикого визга.

Почувствовала, как меня стаскивают с постамента, обтирают, одевают и куда-то ведут. Но мозг не успевает принять эту действительность и, через минуту я опять проваливаюсь в темноту, но теперь она населена монстрами и чудовищами, которые хотят меня съесть. Проснулась с криками о помощи, и в первую секунду не поняла, где я. Потом чужая комната и чужая женщина, и все вокруг не похожее на больницу, в которой по идее я должна была оказаться после обнимашек с машиной.

–Где я, – спросила чуть отдышавшись, и выпив воду из стакана, протянутого женщиной.

– Тебе не нужно волноваться, – с непонятным акцентом сказала сиделка, и взбила подушки, удобно укладывая меня назад, – Ты в хорошем месте, где о тебе позаботятся.

– Звучит странновато, – буркнула я, а потом огляделась.

Комната была небольшая, а кровать полуторка, на которой я лежала, заправлена светлым бельем.

Арочное окно, забранное кованной узорной решеткой, было открыто, и ветер трепал тонкий, белый в мелкий цветочек тюль, принося запах свежести и непонятного цветочного аромата. Тут же у окна стоял письменный стол, весь резной и покрытый лаком, с интересными полочками. Он был заставлен книгами и старинными листами бумаги, желтоватого цвета. Рядом стоял стул из того же дерева и такого же цвета, с мягкой спинкой.