Чуж чуженин

Кажется, прошла целая вечность, пока няня, шаркая и потирая поясницу, добралась до постели и улеглась, не переставая горестно бормотать что-то себе под нос. И лишь когда вздохи старухи окончательно стихли, сменившись размеренным присвистом, Мстислава облегчённо скинула начавшее душить одеяло и бесшумно соскользнула на пол. Лучина к этому времени уже перегорела, но глаза девушки привыкли к темноте. Она шикнула, и из черноты к ней метнулась Векша, давно держащая наготове одежду. Проворно облачив хозяйку в мрачные, неприглядные верхницу и убрус, в которых та побрезговала бы показаться при свете дня, чернавка проводила девушку до двери.

Отослав служанку сторожить в ложнице, Мстислава пошла дальше одна. Ей было не впервой пробираться к заднему выходу через людскую половину, но нынче девушка не могла унять тревоги. В каждом углу ей мерещились жёлтые злые огоньки хищных глаз, в тоскливом гудении ветра, гуляющего по печной трубе, – волчий вой. Должно быть, нянька нагнала на неё страху своими глупыми песнями. Княжна поёжилась и заставила себя подумать о Сновиде. Сердце тут же застучало сильнее, и уже не от испуга. Девушка принялась безжалостно щипать себя за щёки, не подозревая, что от переживаний и скорого шага и без того разрумянилась.

Благополучно миновав все закоулки, Мстиша вышла в ночной двор. Девушка прокралась через конюшню, юркнула в узкий лаз между амбаром и скотником и выпорхнула в старый яблоневый сад. Лёгкие кожаные черевики отсырели от росы и предательски поскрипывали на мокрой траве. Юноша, беспокойно ходивший взад-вперёд под сенью скрюченных чёрных ветвей, резко остановился и напряжённо вгляделся в ночь.

— Ладушка мой, — не сдержала Мстислава одновременно радостного и жалобного стона, бросаясь в распахнутые объятия.

Молодой боярин был с головы до пят укутан в длинный серый плащ, и слабый свет ветхого месяца выхватывал из мрака лишь бледное лицо. Сновид облегчённо выдохнул и крепко прижал девушку к себе. Некоторое время они стояли молча, словно подпитываясь друг от друга теплом и надеждой. Наконец, Сновид осторожно отодвинул от себя Мстиславу и вопрошающе заглянул ей в глаза.

Она ждала и страшилась этого мига.

Светлые, цвета небелёного льна пряди кое-где выбивались из-под глубокого куколя. Широкие и вразлад с волосами тёмные брови тревожно изогнулись. Княжна невольно залюбовалась.

— Ну? — не выдержал Сновид. — Поговорила?

Девушка опустила очи и с досадой закусила губу.