Эстер. Город под запретом

— Ты хоть раз можешь появиться так, чтобы никому из-за тебя не досталось?

— Прости, дорогая, я не привыкла быть серой мышью…

— Да что ты? А я знаю отличный способ, как тебе оказаться в центре внимания!

Ответить Еве помешал Равен Галбрейт, грозной тенью нависший над ней и Хелен.

— Сегодняшние бегунки должны быть невероятно хороши, чтобы ты смогла компенсировать подобную дерзость, — вызывающе произнес Советник, сверля брюнетку уничижительным взглядом.

— Не сомневайтесь, сэр, — учтиво поклонившись, Рид не смогла сдержать улыбки.

— Я очень старалась при поисках нынешних кандидатов. Они будут готовы с минуты на минуту.

— Мистер Галбрейт, я как раз предлагала Еве сегодня лично выступить в саду, — не сдержалась Хелен, не в силах проглотить замечание про серую мышь. — Уверена, ее участие произведет особый фурор среди гостей генерала. Я с радостью уступлю ей свое место…

— Не сомневаюсь, это всегда можно устроить, — хмыкнул Равен, оценив голые плечи Евы, а потом перевел сомневающийся взгляд на брючный костюм Коллман.

— Но тогда какого Всадника сегодня ты тут забыла, Хелен?

В этот раз настала очередь блондинки оправдываться за свои слова. Всем было известно, что на приемы генерала допускались только избранные. Даже среди приближенных лорда Орла не все входили в круг приглашенных.

— Я облегчу тебе задачу, — обреченно вздохнул Галбрейт, подавшись вперед. — Или ты сейчас же идешь готовиться к охоте, или немедленно проваливаешь из поместья Вагнера.

И да, как ты доберешься отсюда до Лонде-Бри, мне неинтересно.

— Я все сделаю, что от меня требуется, сэр! — сухо поклонилась Хелен и, бросив напоследок гневный взгляд на Еву, удалилась.

Довольная очередной победой, Рид ухмыльнулась в ответ, что, конечно же, не укрылось от Советника.

— Не переоценивай мое расположение к тебе, Еванджелина.

— И в мыслях не было…

Ответив лишь кивком, Равен удалился, оставив Еву наедине с любопытными взглядами присутствующих и мучительным ожиданием конца мероприятия.

Заунывные мелодии из висящих на колоннах аудиографов лишь заставляли больше нервничать. Чем дольше Ева находилась в этом зале, тем отчетливей ощущала, словно поверхность ее кожи начинала окутывать невидимая покалывающая пленка. Чем громче слышался смех вокруг и чем сильнее нарастало всеобщее возбуждение, тем плотнее становился воздух, а в ярком свете эфирных кристаллов краем глаза можно было заметить едва уловимые темные блики.