Пробоина 2: Магия ответа

Родовая вещица, за которой охотился Николай Плетнёв.

И, кажется, не только он…

В футляре полицейского меня ждал сюрприз. Вообще это оказался портсигар, вот только в нём кроме пары сигарет и зажигалки нашлось моё фото.

Бумажка не сгорела, как в прошлый раз у тех отморозков. И я некоторое время сидел, рассматривая чёрно-белую тусклую карточку. Потом перевернул её… С другой стороны была подпись: «Ветров Василий».

И нарисована та самая монетка, моя родовая вещица.

– Ага… – только и вырвалось у меня.

Появилось острое желание вернуться в тот закоулок и разбудить того полицейского.

Я снова посмотрел на монетку, подвешенную на шнурке. Кажется, в ней-то и кроется весь секрет.

Возможно, сам Василий никому и не нужен?

А кирпич в чакре тогда зачем?

***

Ловец Удачи снова светился…

Перышко, выгравированное на мутном камешке, ярко горело. При этом моя интуиция молчала, не предвещая никакой беды.

В прошлый раз, в лавке зубника, светящееся пёрышко не принесло никакой удачи.

Так что теперь я ждал только подвоха. В какой-то момент я даже заподозрил, что Перовская тоже как-то связана с этими Вепревыми, и подсунула мне артефакт, вставляющий палки в колёса.

Я в очередной раз выбрался на скалы, чтобы понаблюдать за железной дорогой вдалеке. Там как раз двигался паровоз, только он вёз гружёные товарные вагоны.

Грунтовая дорога, наверняка та самая, по которой я выехал из Маловратска, здесь пролегала совсем недалеко от холмов.

Я прилёг за камень. Как жаль, что нет подзорной трубы или ещё чего.

Вполне возможно, это погоня за мной. Ну, для того я и направился в горы, чтобы можно было легко уйти, если что.

Я осторожно стал отодвигаться назад, но тут услышал неприятный хруст под ладонями. И вот в этот момент моя интуиция взревела сиреной…

Только я не успел ничего сделать, потому что целый пласт горной породы ухнул вниз.

***

Когда я открыл глаза, то, к счастью, понял, что живой.

А к несчастью, что рядом люди.

– Живой он, что ли?

– А, видишь. Пошевелился…

Ногу мне придавило каким-то камнем, и любое движение в ней вызывало боль. Я подвигал руками, вроде целые. Стёр с лица налипшую пыль, потряс головой, кое-как продрал глаза.

– Да не может быть…

– Сгинь моя луна!

Пыль жгла веки, я проморгался, рассматривая незнакомцев.