Узники моря. Рапсодия

Всё это время шаманка Бальбо, пуская слюни и гудя по-пчелиному, варила суп из крапивы в большом котле у своего дома на мухоморной лужайке. На голове у неё было извечное птичье гнездо, из гнезда за варкой супа наблюдал янтарными кошачьими глазами любопытный ворон. Ворона звали Шурби, он помогал шаманке говорить с духами, предпочитал уединение и любил тёплое молоко на завтрак.

К вечеру де Циклоны и остролицые чужаки убрались с острова Аройя, а ещё через несколько дней к нему потянулись большие корабли и громкие железные птицы.

Они привозили чудные с виду материалы, предметы и людей, которые не нравились Шепчущему лесу и племени аройя.

Мореходы с шумом и воплями собрали несколько машин прямо в восточном межлесье. Машины громко выли, кашляли, заплёвывали чистое небо над островом клубами едкого дыма, который медленно растворялся, прятался в прозрачном воздухе и долго-долго гулял вместе с ним над Аройей, выдавая себя удушливым запахом. Аборигенов от него подташнивало, а в низинке у Шепчущего леса поникли головы хлебных деревьев.

Шаманка Бальбо за всё это время ни разу не пришла в деревню, даже за молоком для Шурби. Мальчишки говорили, она часто с закрытыми глазами бегает по лесу в своей каждодневной одежде – лёгкой накидке из плетёного тростника и в распашистой юбке из плотных жёлто-зелёных листьев дерева вурба. Сухие сильные ноги Бальбо, узловатые от прожитых лет, едва касались шуршащей лесной подстилки.

Треснутый старческий голос неумолчно читал заклинания, протыкал острозвуким копьём замерший в ожидании воздух.

Много раз люди ходили к дому шаманки за советом, но не могли найти грибную лужайку, на которой стоял её дом. Только за их спинами то и дело раздавалось издевательское карканье шаманкиного ворона Шурби.

Пришлые мореходы перекраивали под себя восточное межлесье. Вспороли его зелёный живот машинами-землеройками, выровняли землю и оглушили её трамбовками, выдернули из северного Чёрного леса самые крепкие зубы-деревья, под визг больших механических пил расчленили их на брёвна, бруски и чурки.

Врезали, вбили в оглушённую землю длинное низкое здание с часто натыканными окнами – почти в виду Шепчущего леса. Восточнее поставили ещё одно, высоченное, каких островитяне никогда не видели, и широкое – наверное, половину деревни аборигенов можно уместить в таком доме даже на первом этаже.