Идущая по пескам

Устанавливали примерно, по внешним признакам. Что ребенок – девочка, узнали намного позже, когда начали спорить, кто из Мастеров возьмет меня на обучение. А когда узнали, что я не мальчик, отослали на воспитание тетушке Ю, которая помогает в нашем Храме по хозяйству, но в основном трудится на кухне.

Лет до пяти я пропадала там же. Но со временем это занятие наскучило, а может просто чистить овощи и варить каши – это не мое. Все чаще и чаще стала бегать на тренировки Мастеров с учениками.

Сначала было просто смешно смотреть за тем, как мальчишки, которые время от времени меня дразнили и закидывали песком, теперь сами из него не вылезают.

Мастера гоняют их по грязи, которую делают специально из навоза оставляемого ездовыми торонгами и дронгами. А еще, мастера специально смазывали жиром тренажеры и мальчишки постоянно с них соскальзывали. В общем, посмотреть было на что…

Через некоторое время, мне тоже захотелось пройти все эти интересные штуки. Пару раз, пока все остальные были в пустыне, я пробовала делать как мальчишки.

Но ясное дело, что получалось у меня с большим трудом. Несколько раз застукивали за этим занятием и прогоняли обратно на кухню. Но чем лучше мальчишки проходили все тренажеры, тем сильнее они становились и все чаще я с ними, не справлялась.

Девочек в Храме кроме меня больше не было, кого им еще было задирать? Не отбирать же фрукты у тетушки Ю? Неприязнь учеников возрастала особенно сильно, когда кто-нибудь из мастеров обращался ко мне по имени и давал сладость.

Ученикам же, свое имя нужно было заслужить.

Когда мальчиков в возрасте от десяти до двенадцати лет приводят на обучение в Храм, его имя отдают Богу Хаосу. Новое имя получают, когда сдают экзамен на Мастера. А сладости им вообще не положены.

Вот и ловили меня сначала, чтобы отобрать сладкие засушенные фрукты, а потом просто по привычке. Отбирать у меня было нечего, я все съедала, как только получала вкусность в руки. С тех пор мне стало доставаться больше тумаков. Когда мальчишки понимали, что у меня ничего нет, злились еще сильнее.

Особенно меня не любил ученик по имени Дорин. Где бы он меня не увидел, обязательно сделает гадость. То поставит подножку, когда я несу гору посуды на мойку, то опрокинет чистое белье в песок, когда я его поласкаю. Но больше всего он любил посмеяться надо мной со своими дружками. Они подлавливали меня где-нибудь за углом и начинали обзываться и толкать по кругу, пока у меня не начинала кружиться голова и я без сил падала на песок.