Кор-Унтару Драконий узел

Зная, что Микаль, если завёлся, будет бубнить, пока не остановишь, она расстегнула плащ, уселась вольготно развалясь и водрузила ноги прямо на перевёрнутого кверху брюхом волка.

— Потом облизывать будешь. Сначала купи. — Она достала из-за пазухи кошель, встряхнула, показывая, что пустой. Нарочито медленно распутав тесёмку и раскрыв пошире нутро, улыбнулась и протянула его скорняку.

Старик невнятно крякнул и побрёл в боковую комнатушку, откуда вышел на стук. Обращаясь уже к его спине, гостья скупо добавила:

— Тридцать готлемов.

Микаль сбился с шага, но промолчал. Стукнув дверью, нырнул в подсобку. Не прошло и минуты, как он снова высунулся и умоляюще воззрился на Вдову.

— Нечего меня завораживать, — ответила та, носком сапога поддевая волчью голову.

Уже не закрывая дверь, Микаль продолжил рыться на полках.

— Ты как его отыскала-то, уважаемая? Волки уж давно никому не попадались.

Вдова пнула зверя чуть сильнее и криво ухмыльнулась.

— Звал.

Старик покивал со сведущей миной. Для гона было уже поздновато — как-никак апрель — но бог его знает.

Вид у охотницы между тем стал рассеянно-сонный, будто её разморило в тепле, но из-под ресниц поблёскивал угольно чёрным острый взгляд. Она вспоминала.

Жжение в груди и зов... Ещё с заката её начало лихорадить желанием подчиниться знакомой, но непривычно сильной в этот раз тяге. К ночи всё тело уже стонало на грани боли, и Вдова думать не могла ни о чём, кроме как отпустить себя, рвануть по следу, чтобы найти и поглотить источник зова. Когда в Малом Наре всё затихло, разбрелись по конурам псы, закрылись ставни, и занял место в петле последний засов, Вдова вышла на охоту. Лес окутал прохладной темнотой, ветер обласкал доведёнными до кристальной чистоты весенними ароматами — и она помчалась к цели, не обращая внимания ни на скользкий мох под ногами, ни на хлёсткие пощёчины ветвей. Её волокло вперёд с небывалой силой. «Да кто же он? Кто этот огромный сгусток лады? Моей лады!.. Волк?..»

— Та-ак, — хриплый голос Микаля вырвал Вдову из омута свежих воспоминаний.

Скорняк вернулся, неся в руке потяжелевший кошель.

— Вот, держи. Твои кровные, как говорится.

Охотница натянула подол рубахи и вытряхнула над ним мошну. Передвигая монеты пальцем, быстро пересчитала выручку.

— Мил друг, мы же условились. Или ты думаешь, я двадцать от тридцати не отличаю? — Она мрачно посмотрела на старика.

— Да что ты, что ты! Просто вот...