Резня в Мокрецах

– Не так быстро, простолюдин.

Готлиб медленно повернулся и оказался лицом к лицу с имперским рыцарем. Несмотря на поздний час, воин не стал снимать доспехов, сбросив лишь богато отороченный мехом белоснежный плащ. Подобная осторожность красноречивее тысячи слов говорила о том, что отряд сэра Кловиса не доверяет селянам. Даже до последнего дурака дошло – намечается заварушка, а значит времени на исполнение миссии не остается вовсе. Или сегодня или никогда.

– А ты дерзкий малый, – начал рыцарь, окинув лесника взглядом.

– Кто таков?

– Готлиб Волчегон, лесник на службе его светлости графа Октуса, господин рыцарь! – ответил он, вытянувшись как по уставу.

– Служивый, значит, – рыцарь усмехнулся, встопорщив усы. – Где служил?

– Ветеран ополчения Лифа, отмечен за храбрость в битве с легионом демона Бегрезена при Виаторе!

– Добро! – имперский воин благожелательно похлопал лесника по спине ладонью в латной перчатке. Готлибу пришлось напрячься, чтоб не оступиться и не ударить в грязь лицом.

– Я уважаю таких простых солдат как ты, Готлиб Волчегон. Вы плоть и кровь армии Империи, вы доблестно сражались и заслуженно получили свободу. Но мир и покой в Империи, – теперь рыцарь обращался уже не только к леснику, но и ко всем селянам, – строится на соблюдении законов и традиций! Простолюдин, пусть даже и свободный, не может перечить благородному человеку. За свою дерзость, Готлиб, ты получишь урок.

Свечи в таверне тревожно моргнули, словно в помещение ворвался сквозняк.

Все селяне молча наблюдали за лесником и пришлыми воинами. Сложно сказать, чего в этом молчании было больше – страха или скрытой угрозы.

– Но из уважения к его светлости графу Октусу, этим добрым селянам и твоим былым заслугам, лесник, я не стану требовать тяжелого урока. Просто встань на колени и извинись перед господином волшебником, – рыцарь еще разок ободряюще хлопнул его по спине. Готлиб колебался буквально секунду, после чего степенно опустился на колени, наклонил вниз голову и сказал:

– Прошу покорнейше простить меня, господин волшебник, за дерзость.

Больше не повторится.

– Прощаю, можешь идти, – снисходительно фыркнул волшебник, махнув ручкой. Презрительное выражение лица словно говорило, что он не желает возиться с какими-то насекомыми из простонародья. Готлиб поспешил подняться на ноги и плюхнуться за стол к мельнику Окке, здоровенному мужику, нет-нет, да бросавшему на вояк недобрые взгляды.