Реплес

– Если они все делают правильно, – лицо воина перекосил вновь пробудившийся гнев, – почему ты просишь меня обмануть гильдию и выдать ребенка за нашего сироту, за кайлера?

– Пришло время перемен.

– Ненавижу, когда ты так говоришь! Нормально объяснить, что происходит, можешь?

Старик лишь молча покачал головой, неотрывно глядя на ребенка. Малыш пытался поместить оба кулачка в рот, ему это не удавалось, но, кажется, сдаваться он не собирался.

У Гурия оставался последний аргумент:

– Знаем только мы, – в голос прокрались ехидные нотки, – а Айида тоже в неведении?

Лицо Брабы осветилось озорной улыбкой:

– Ты правда веришь, что в этом мире может что-то происходить без ведома его хранительницы и творца?

Возмутиться Гурий не успел.

В келью стремительно вошла мать малыша, замерла на мгновение, затем справилась с собой и принялась кормить ребенка, не замечая ничего вокруг.

Мужчины молча ждали и не вмешивались.

Активное причмокивание стало более вялым, малыш наелся и уже засыпал, а женщина теперь не решалась от него отойти.

– Что вы решили? – тихий, уверенный голос разрезал тишину.

Старик повернулся к Гурию с тем же молчаливым вопросом.

– Вы дали ребенку имя?

Женщина вздрогнула и ответила не поворачиваясь:

– Его полное имя не нужно знать ни вам, ни ему. Гилл. Да, пусть будет так.

– Мы согласны, – наконец, выдавил из себя воин.

– Хорошо...

В этом вздохе-слове, произнесенным дрожащим голосом  чувствовалось облегчение и радость женщины, получившей надежду. Она не отрываясь смотрела на спящего сына, затем медленно встала, прошептала: «Берегите его» и вышла из кельи, внезапно ставшей душной.

– Вот и все, – устало пробормотал Браба, – Нам пора собираться в дорогу.

Гурий не ответил, он присел возле ребенка, всматриваясь в чистое лицо ангела и хмурился от назойливого, сверлящего вопроса:

«Что за планы на тебя у этого мира, а, Гилл?»

Глава 1

Сознание медленно  и скупо возвращалось. Я словно болтался у его поверхности, уже не на дне, в глубинах, а на самой грани возвращения к себе.

Казалось, еще одно усилие, маленькое и мне удастся вынырнуть из небытия.

Веки тяжелые, словно сросшиеся, удалось разлепить только рывком. Боль  вырвала меня из ощущения нереальности происходящего. Ошметки чего-то белесого, налипшего на ресницы не давали нормально оглядеться, холодным песком засыпаясь в глаза. 

Затекшее тело требовало разминки, нестерпимо хотелось потянуться, почувствовать себя живым, но не тут-то было.