Одержимые 5

Понятно, что это не было основной мотивацией, но Полина мне безусловно нравилась. Причем, чем дольше мы общались, тем больше. Из юной скромной досистемной девочки она за очень короткое время превратилась в целеустремленную девушку, причем старых добродетелей при этом не растеряла.

— Оставь здесь и отойди.

Я поцеловал ее, а потом встал.

— Понемногу, но надо съесть все.

— Хорошо!

5-й рассвет.

Полина преобразилась, а двойник Паши только что умер.

— Так! — я собрал оставшихся на короткое совещание. — Нас осталось пятеро.

По воде теперь проблем особых не будет, четверо пьют сколько нужно, а сокращение доли Семена будет не критично. Теперь основная проблема в еде. Как мы все уже знаем, портится она очень быстро, поэтому отныне мы едим только до отвала и не даем пропасть ни кусочку. Ясно?

При этих словах я посмотрел на Полину.

— А чего я! Семен меньше съел вчера!

— Семену и не надо особо, — улыбнулся я, увидев ее горящие глаза. — Остальным тоже ясно?

Все закивали.

Вообще, первую самую сложную адаптацию мы прошли и правила игры приняли.

Сильно помог Колян, взявший на себя самые тяжелые моменты, связанные с убийством, сохранением и готовкой.

Разговоров становилось все больше, и они стали не такими мрачными, и все чаще мы погружались в воспоминания.

7-й рассвет.

Голод снова подступал, но был еще терпимым. Семен держался, а чтобы дополнительно отвлечь его, мы всеми способами старались вовлечь его в беседу.

— Очень часто я думал, что он тиран, — в этот раз парень заговорил о своем погибшем во второй день прихода системы отце.

— Обижался, плакал. Думал, он маму давит... Года два назад только начало что-то у меня в голове меняться, когда узнал, что его друзья по тем или иным причинам уходили из семей. А у нас все было четко. Уверен, ни отец матери не изменил бы никогда, ни она ему... Дома всегда все было. Если говорил, делал. Да, не хватало нам эмоций... Но разве в них дело? В старости же люди не испытывают того, что в юности, но живут, и за ручку ходят, и в парках обнимаются. ..

Он взял паузу и сделал маленький глоток предназначенной ему доли воды. А я в это время переглянулся с таким же офигевшим Коляном. Ничего себе размышления у этого обычно молчаливого двадцатилетнего пацана. Будто бы прожил пятьдесят лет и постиг дзен.

— А после его смерти, когда вы нас позвали, всю ночь с мамой про него говорили. И оказалось, что все ее подруги ей завидовали. Не все признавались, но это было заметно. Они своих тряпок презирали, а она уважала...