Вереск

Вереск

Анастасия Константиновна Никитина

Вереск

I

Эльфийка лежала на мягком ковре из мха и земляники, одинокая и хрупкая среди стволов древнего леса. Прекрасная и безнадежно мертвая. Легкая пластинчатая броня зияла на животе сквозной обугленной дырой, на дне которой чернела обожженная плоть. При желании в дыру мог бы просунуть кулак взрослый мужчина, рана была ужасной, но получила ее эльфийка не здесь, и прожила с ней достаточно долго, чтобы зайти глубоко в лес.

– Сиськи что надо, – ухмыльнулся Ланс, глядя на девушку холодным взглядом темно-карих глаз. – Жалко, сдохла красотка давненько.

Я скептически поджал губы, продолжая безотрывно глядеть в распахнутые синие глаза девушки, уже подернутые белесой поволокой.

– Надеюсь, ты шутишь. Но на всякий случай советую не только выкинуть эту мысль из головы, но и стереть ее из сознания. Если нас поймают, и эльфийские смотрящие уловят в твоей памяти хотя бы отголосок идеи осквернения тела дочери старшего народа, они приготовят твои гениталии в тимьянном соусе и скормят тебе на ужин. А потом посадят на кол, и ты будешь…

Напарник замахал руками, прерывая мои излияния. Как и все южане, Ланс двигался излишне экспрессивно даже в спокойной беседе.

– Ладно-ладно, я понял, только завали уже хлебало, умник. И так тошно. Леса эти затрахали до отупения, война в печенках сидит, а тут еще эта баба мертвая и ты со своими рассказами про эльфийскую народную кухню.

Уроженец теплого морского побережья, дитя солнца, скалистых берегов и оливковых деревьев, он ненавидел влажные и холодные даже в разгар лета леса северо-запада Империи всей душой. А бесконечные кровопролитные стычки по всему фронту и несколько проигранных крупных сражений за полгода измотали нас всех, так что я понимал его досаду. Хоть и не одобрял южной вспыльчивости.

В одном мой напарник был прав, с момента смерти эльфийки прошло не меньше суток – к телу вплотную подобрались гибкие плети дикой ежевики, сквозь мох проросли нежные листья кислицы. Ее цветы белели в живой зелени траурными огнями. Лес стремился укрыть дочь старшего народа от чужих глаз и украсить ее последний приют. Даже лесное зверье и насекомые не смели тревожить ее покой.

– Ветрокрылая, – я указал на витиеватую фибулу, скреплявшую серо-зеленый, в цвет листвы, плащ эльфийки. Медная брошь изображала стрижа с крыльями-серпами – знак оперативников эльфийской глубокой разведки. – Нарвалась на одну из наших «зажигалок» на северном фланге, пыталась добраться до своих, но...