Агнесса

А то вздумали, заразы, ночами какой-то пропуск требовать. И ворота не открывают, хотя монастырь стоит внутри городских стен и по улицам с заходом солнца обычно дрянь разная не шебуршится. Только изредка дамы с отбитой напрочь лобной костью.

- И что, лом погнулся? - переписчик манускриптов и официальный архивариус с изрядной долей сомнения посмотрел на гостью. В отличие от других Чумных Сестер, почерк Агнессы могла разобрать только она сама - дама, приятная во всех отношениях. Дама, которой надоело плеваться в охрану и теперь Повитуха высматривала подходящую тару, дабы промочить горло.

Для хозяина подвального помещения это означало, что читать вслух отчет о проделанной работе Агнесса не будет. Поэтому проще выспросить вежливо ключевые детали, затем перетолмачить условно матерный на более-менее приличный и подшить лист в нужный гроссбух.

- Как иначе. Ты же знаешь этого скифа, он башкой постоянно потолочные балки на прочность проверяет. Ну и поспорил с Германом, что тому поплохеет, если один идиот другому по кумполу железякой даст.

Хорошо еще, что боевой молот не взял.

- Лом. Железный. По башке.

- Ага. Герман как раз с выезда вернулся при полном параде. Доспехи, шлем, щит ростовой и меч, который я даже поднять не смогу. Прямо у ворот они с Хельгом и поспорили. Скиф взял лом и как еб...

- Тихо! - не выдержал переписчик. - Агнесса, ты что себе позволяешь? Я хронику пишу, понимаешь? Официальный документ, который потом дети будут читать. А ты - ...

- Точно. Извини, забыла, - кокетливо улыбнулась потрошитель нежити, незаметно выливая остатки чая из глиняной кружки за стол.

- Тогда ты сам там допиши, как надо... Значит - один как еб! А другой как еб на жопу! А лом - того-самого. В дугу... Крепкие шлемы монастырские кузнецы делают, без дураков.

- И что?

- Ну, Германа потом колодезной водой через полчасика отлили. Еще отец-настоятель пришел. Сначала начал молитву на отпевание читать, а как дурак зашевелился, так плавно перешел к тому, как на всех епитимью наложит.

- Значит, выжил наш рыцарь.

- Что ему сделается? Шлем пока снять не могут. Но у него снизу дверка есть, туда и жрет. Так и ходит, бедолага...

Вздохнув, монах почесал ухо кончиком гусиного пера и дописал на сером листе:

“Чужолую и дорогую, которой шандырахнули по башке рыцаря могутного, и чем жилизяку погнули. Точка”.

Присыпав песком чернила, подул сверху для надежности и с подозрением посмотрел, как гостья наливает в пустую кружку темно-бордовый пахучий напиток.

- Подожди.